Зима собирает вещи,
беспокойным запахом сырости нас обдавая.
С утра, собирая вещи,
залезаем мы на подножку трамвая
и пишем зиме на последнем снегу следами:
беспокойным запахом сырости нас обдавая.
С утра, собирая вещи,
залезаем мы на подножку трамвая
и пишем зиме на последнем снегу следами:
До свиданья,
Счастливо,
До встречи,
Ты там не скучай!
Осторожно; закрылися двери;
совершать круг свой вечный
поехал трамвай.
Побежал
вдоль забора:
монета – минута.
Аккуратно,
сосредоточенно:
Не растерять!
О великий,
27-го маршрута –
через море туманов,
через годы
бежать…
Радость – тайна.
С чего, в самом деле,
выйдя на улицу, думать:
Господи,
как хорошо!
Но скажи, почему
не вместе со всеми?
Что у каждого стало
с его непонятной душой?
Перед глазами – карточка:
тот же трамвай,
на той остановке.
Шестидесятый на улице.
Снова зима.
Ёжатся люди,
по ступенькам сползая неловко.
Пар изо рта,
строго смотрят дома…
Вы не верите?
Вас не прошу об ответе.
Странно и мне, что сказать:
от силы двадцать пять лет,
но будто бы с вами годы прожиты эти,
будто из прошлого у меня
в кармане билет.
Да, это время прошло, и не стали ни хуже, ни лучше
ваши мечты, что когда-то светили, но не сбылись.
И для всех, и для каждого я – случайный попутчик,
и от нас ото всех по рельсам, на цыпочках – тсс!
Что за ткань это время? Легче шелка –
усталые пальцы
толстой шкуры казенной не в силах уже удержать.
Как его изловить, укротить? Уж точно не кругом кататься,
не в столе запыленном лежать.
Но наука времен не дается так сразу;
как будто
и живешь понарошку, и вокруг – одни миражи.
О великий трамвай 27-го маршрута!
Где ошиблись мы все, что не так? Подскажи!
А осень неумолимо скидывает
пламенные покровы,
а ответа всё нет, хотя у меня –
может быть, неспроста –
сорок часов до экзамена, а готовы
лишь четыре вопроса из ста!
Спросишь – зачем мне слова эти, явно не вещие?
Да просто так, по дороге в сырое окошко гляжу.
Эх, попадет, чую, мне от заведующей…
Что? На следующей?
Да,
выхожу,
выхожу…
