Пусть сединой искрится борода,
Но бес в ребро ударить не решился.
А, может, бил, да не нанёс вреда,
Поскольку я надёжно защитился.
Жена и дети –…Пусть сединой искрится борода,
Но бес в ребро ударить не решился.
А, может, бил, да не нанёс вреда,
Поскольку я надёжно защитился.
Жена и дети – вот моя броня,
И на груди, и сзади, и по кругу,
Чтоб ушлый бес не донимал меня,
Не соблазнял: «Пора менять супругу!»
Зато друзей-ровесников моих,
Едва им возраст побелил щетину,
Бес бил в ребро безжалостно, под дых,
И жаль, что их ничто не защитило.
Кто – со скандалом, кто-то – со слезой,
Покинув дом, ушёл к тридцатилетней,
Не устояв пред ложной новизной,
Махнув рукой на пересуд и сплетни.
Остатки сил мужского естества
Спалив за месяц страсти позабытой,
Его душа, как жухлая листва,
Шурша, летела вновь к семье разбитой.
Но у супруги бывшей свой резон
Дать бой унынью, скуке и измене –
И в цепь событий – «бархатный сезон»
Был вставлен ею среди прочих звеньев:
То флирт с коллегой втайне от детей
Не по любви закрутит, а из мести,
То общих с мужем зазовёт гостей,
Чтобы о нём повыведать известий…
И я смотрю на бывшую семью,
С печалью путь обоих наблюдая,
И друга я, конечно же, виню,
Но и жену, увы, не понимаю:
Деля пространство, ложе и еду,
Вы жили вместе… но поодиночке,
И отстранённость эту, на беду,
До абсолюта довели, до точки.
А в одиночку трудно побороть
Искус от беса подлый и дешёвый,
В те дни, когда логично вянет плоть
И нелогично молоды душой вы.
Печаль и радость, суматоху дел,
А вместе с ними возраст и седины,
Дели с женой, чтоб бес не захотел,
С тобой продолжить этот поединок.
