Прямохождение

Она непривычно медленно, мелко шла, так осторожно и так безупречно прямо. И где-то под сердцем ноет-скулит душа, и груз так тяжёл, что больше не взять ни грамма. Так блюдом горячим дальше себя несла,…Она непривычно медленно, мелко шла, так осторожно и так безупречно прямо. И где-то под сердцем ноет-скулит душа, и груз так тяжёл, что больше не взять ни грамма. Так блюдом горячим дальше себя несла, совсем уже не заботясь о таре хрупкой. Вот только страшилась выплеснуть всё со зла — и варом густых эмоций ошпарить руки.
А вдруг ещё не свои…
Сбились и перетёрлись ремни в упряжке, панцирем на груди застыла из льда корка. А пустоту тащить оказалось тяжко. Особенно так. Особенно если в горку. Тяжко до боли, долгой, густой, тягучей, замершей на ногах, змеем по пояснице. Вот бы на четвереньки, медленно, скрючась, зверем припасть к земле и по земле стелиться.
Кажется, снова сбоит…
Чтоб под ладонью жёсткой травы колючки — еле живой травы, сдалось же её корнать! — чтоб под руками тёплый асфальт пахучий, листьев ковёр шуршит… И тяги в ней нет летать, но почему ходить — только лишь так, прямо? Держать тяжело гордо и ровно голову, вновь беречь, ценить здание плоти-храма, на лице храня улыбку широкополу.
Боже, ведь так тяжело.
Вдруг обращаясь зверем, но — чу! — не хищным. Да, без когтей, что, впрочем, пожалуй, радует. Грудь обжигает, пусть внешне и затишье — резко и без затей. И ждёт. Удержаться бы. Рёбра сожмёт гневом из-за бессилия, он в венах кружит и рвётся порою вовне. Небо вверху — градиент серо-синего. Абрис домов чужих отчётливей при луне.
Закат застаёт врасплох.
Откликом на такие её желания — сбросить ярмо, сорваться, встать уже на дыбы, — скрутит в калач боль будто бы выгорания. Очнётся другой, хотя временно, но забыв. Останется бег — привольный, во все четыре, ветер в гриве, а зренье нелошадиное, и чувства и мысли покажутся вдруг шире, а сущность останется всё ж двуединою.
Уже по утрам свежо.
Вместо когтей пугливо лишь прочь шарахаться — так вот при силе всей сознавать ответственность, — стуком копыт пугать особо зарвавшихся, не ведая и не считая последствия. Это в Европе к призракам конным привыкли, тут же покуда работает, страх наводит, вслед ей несутся всё окрики или крики. Мало кто в Ночи Кобылы во двор выходит.
Боятся — и хорошо.
23 сентября — 3 октября 2014 г.