Теперь Петербург
Петербурга нет уже давно,
Есть музей, он под открытым небом,
Здесь снимают лёгкое кино
И мечтать приятно: Мне бы…Мне бы…
Петербурга нет уже давно,
Есть музей, он под открытым небом,
Здесь снимают лёгкое кино
И мечтать приятно: Мне бы…Мне бы…
Погулять пойти по островам,
Вслушиваясь в гомон иноземный,
Заглянуть в глаза прекрасных дам
С отраженьем города — вселенной.
Растворяясь в суете времён,
Удивляться — оживает город:
На Дворцовой — войска легион,
Англетер — Есенин жив и молод.
С топором проходит Родион,
Мышкин пробежал, подуло ветром…
Рябь картин задёрнуло холстом,
Камень стен оставив нам при этом.
Нева
Нева — основа мирозданья
Стоит бездонна и черна,
В безветрие ее волна
Лишь выдает себя мерцаньем
Отринувшись от катерка.
И даже Невскому Проспекту
Она первин не отдает:
Весь город на нее нанизан,
Он ею дышит и живет.
Развод мостов подобен шутке,
Знакомый старый водевиль,
Суда кружАт: Вот тетка в шубке,
Гарсон, кокотка,…Гранд утиль.
Поднять свои красоты выше
Гранитный ей помог корсет,
Добро, когда лишь мерно дышит,
И горе, если страсти — в цвет.
Тогда срываются оковы
И ветер вытолкнет волну,
Сдержать приличия не могут
Ни деву в страсти, ни Неву.
Мюзик-холл
Я не видел поэтов
Сильнее чем сам Петербург,
В него вложено много:
От лукавых измен
До устойчивых вьюг.
Заполняется зал,
Каждый в нем из провинции был,
Что-то видел уже,
А о чем-то спектакль просветил.
И уносятся в лед
Классицизма Европы века,
Яркой ярмарки кровь,
Оттеняют России снега,
Дождь весенний отмыл
Водосточную полечку труб,
И янтарный отсвет
Для богини зари
Слишком груб.
Я вернулся опять,
Не стерпев неземной красоты,
Ты — во мне Петербург
А не только дворцы и мосты.
Новая Голландия
Голландия живет на островах,
В архитектуре крыш и шуме кроны,
Лишь окна заколочены в домах
И время их штурмует бастионы.
Не вынесут молочник к вам во двор
Где стол, покрытый белоснежным ветром,
И шкипер с руганью не прыгает на борт,
Куря табак из трубки:\»Доннер веттер!\»
Ушли домой сусальные голландцы,
Их век прошёл, но дом их бывший жив:
Поправьте стены, перекройте крыши
И парусник заглянет к вам в залив!
Хинкальня
Петербургская погода
Вновь стучит ко мне в окно,
Грустит уральская природа,
Что до залива далеко.
Коньяк молдавский в рюмки светит,
Салат по-гречески лежит,
Чем не хинкальня на проспекте,
Что за Невой повдоль бежит.
Нет только лобио и пива,
А так бы полным был обман,
Что не развеялся красиво
ВасилеОстровский туман.
Здесь в двух шагах подвальчик Цоя
И Петропавловка и мост
За Арсеналом спят герои
Чей нам неведомен погост.
Она — петровская Россия
Отсюда встала на дыбы,
Мы с той поры всегда нужны ей
Не то сыны, не то рабы.
Уходящая Русь
Мемуары раньше нас писали
Маршалы, артисты, колдуны.
Где они бывали, что видали,
С кем поручкались и перешли на ты.
Интернет открыл дорогу людям
С виду незатейливой судьбы.
Прочитаешь — не поймешь как будем,
Без людей таких жить дальше мы.
Вся Россия встала перед взором:
Города, деревни и леса,
Расписали трудности узором
Незатейливые эти словеса.
Приоткрылась дивная картина:
Связь времен — она не порвалась,
Видно как отец болел за сына,
Как кровинушку свою ласкала мать.
Не уходит прежнее — былое
Без следа. Чтоб внукам нашим знать:
Русь уходит, догони, попробуй,
Вдруг что позабыла рассказать.
Чемоданные настроения
Россия-страна чемоданов,
Его собирают всегда,
Минуя глухой полустанок,
Невидные ночью поля,
Когда ожидают ареста,
И в отпуска летние дни.
С ним дембеля встретит невеста
И муж с ним уходит один.
Детей отправляют в деревню,
Где дедушка с бабушкой ждут.
И только в последнюю ездку,
С собой чемодан не берут.
Смутное время
Почему назвали время смутным?
Сеять смуту — каждому не лень:
Вот купцам – товаром своим мутным,
Песней – скоморохам деревень.
Воинству – когда перебегает
То к Лжедмитрию, то от него,
А проворовавшимся боярам
Запродажей чести за добро.
Вот царёк из западных окраин
Насаждает чуждый людям быт,
На Руси башкир или татарин
Только этой смуты не творит.
Заперт Гермоген в московской клЕти,
Словно совесть наша взаперти.
Нет просвета и надежда — в нети…
Нижний Новгород — спасение Руси…
Опричники
\»Мы не волкИ, мы санитары леса\» ©
\»Улицы разбитых фонарей\»
Нет, не с очаковских времен,
Гораздо раньше, по России
Проклятья сыпались и стон,
Истошно бабы голосили.
Мужей тащили поутру
И днем и под покровом ночи
И предавали топору,
Кричал немой кровавый кочет.
А мастера заплечных дел,
Не клали на руку охулки,
И в страхе замирал удел
И разбегались переулки.
Им государева печать
Давила на уста и вежды,
Но перед Богом отвечать
За них берутся самодержцы.
Когда же власть упала всласть
На дно житейского болота,
Опричники, разинув пасть,
Идут мочить и бить кого-то.
Как заведенный механизм,
С понадорвавшейся пружиной,
Свой вымещают фанатизм,
Без смысла, веры, без причины.
Пери
Я не у ваших ног
И не у рук,
И не ласкаю
Персей и ланит.
Не враг я вам
И не первейший друг
И тайны взор мой
Вовсе не хранит.
Но я в смятегье
От простых невзгод,
Меня постиг
Ужаснейший недуг:
Лежать хочу
У ваших, пери, ног
И целовать
Нежнейший бархат губ.
По дороге в сад
Завидую мальчишке на площадке,
Что развлекает девочку свою:
Висит на турнике, бежит вприсядку
И обещает звезды и луну.
А я уже давно не обещаю,
Задор на мудрость жизнь перегнала,
Приду домой. Нальет мне чашку чая
Девчонка постаревшая моя.
