Ночью бдительный спит рассудок, а чудовища тут как тут. Отмывают за мной посуду, наливают прохладный брют, разминают со знаньем икры, носят сплетни иных миров. Мне знакомы давно их игры, я делю с ними…Ночью бдительный спит рассудок, а чудовища тут как тут. Отмывают за мной посуду, наливают прохладный брют, разминают со знаньем икры, носят сплетни иных миров. Мне знакомы давно их игры, я делю с ними хлеб и кров.
Как в любой постоянной шайке, здесь конечно же есть главарь — желтоглаза, хитра, ушаста агрессивная эта тварь — если что, басовито рыкнет: мол, устроили балаган! И подносит такую рыбу, что не снилась иным богам.
Дальше демоны мельче рангом — изворотливый мелкий бес, знает он, где зимуют раки, и отводит зазренья без в это место иных прохожих, провожает под локоток.
И сдирает потом с них кожу — книжный делает уголок.
Вот суккубища молодая — триста лет, и рога остры. По заманчивым снам витает, не гляди, а то будет срыв, этот пристальный взгляд лукавый так магнитит, что ох и ах. Томно глазоньки опускает, будто вовсе не при делах.
Остальные — всех не упомнишь — развлекаются там и тут. Полнолунный разгул чудовищ…
Допиваю игристый брют, собираю свою команду на охоту в глухую ночь.
Спи, мой разум, ты трезвый, странный, и чудовищ мне не морочь.
