Мы люди с бредом и страстями,
С камнями острыми в груди.
Живём, считаясь со словами –
Не с тем, что ждёт нас впереди.
Мы любим для своей забавы,
Преграды…Мы люди с бредом и страстями,
С камнями острыми в груди.
Живём, считаясь со словами –
Не с тем, что ждёт нас впереди.
Мы любим для своей забавы,
Преграды ставим, устрашась,
Не признаём, что духом слабы,
Сильны, когда приходит власть.
Что вечность? Нет, ничто не вечно,
И мы стремимся вникуда,
Казалось бы, совсем беспечно,
Стекает время, как вода.
Друг друга заменяют лица,
Влюбляются, проходит страсть,
Ни донжуаны, ни блудницы,
А – человеческая масть.
Кого-то ревность пожирает,
Кому-то боль души ничто,
А душу эгоизм сжигает
Безмолвно, тайно, как никто.
И дети без отцов окрепнут,
И матери найдут других,
Душа оглохнет и ослепнет,
О красоте своей забыв,
И тело, храм её безбожно
Безбожник может осквернить,
Святой покажется ничтожность
За неумением любить.
И кто-то в тёмном будуаре
Шепнёт сквозь пальцы женских рук
«Люблю», — развратно улыбаясь, —
«…хотя на чувства я уж скуп», —
В ответ, держа его за руку,
Вдруг женщина шепнёт: «И я,
Невыгодно твоей супруге,
Ведь были вы у алтаря».
А после будни разбросают
Всех снова, заново, опять, –
Не пожалеют, не сломают
Своих ничтожностей печать.
И новые найдутся лица,
Какие проще заменить,
Чем с горя в кабаке напиться, –
Уж лучше грязно, но любить.
«Мы – взрослые, конечно, люди,
Мы адекватны, бреда нет», —
Так повторяют без прелюдий
Те, кто вкусил коварный бред.
Пусть пропаганда эгоизма
И породит болезнь ума,
Как чёрствость, страхи, верх цинизма,
Потребность хитрым быть и лгать,
Но что себе сказать и вспомнить,
Святое проще всем попрать,
Весь мир – иллюзия слепого,
Дешёвку легче распродать.
Дешёвый рай и ад дешёвый,
И выдумка больных умов,
Дешёвая любовь до гроба,
И к Господу безмолвный зов.
Затем, в набитом душном храме
Звучит печальное «Прости,
О Бог», — священник чтит словами
Приход – грехи все отпустить.
«Я убивал», «Я был бездушен»,
«Я предал друга», «я украл»,
«С чужим я наслаждалась мужем»,
«Я ради выгоды лгала»,
«Я знаю жизнь», — уж повторяют, —
«…мой путь не свят, но верен он,
Хотя бы потому, что знаю,
Каков отбора здесь закон;
Моя судьба оригинальна
По-своему, и это так,
И, благо, мыслю я реально,
Уж да простит Господь тот шаг», —
В ушах священника осело,
Он говорит: «Уж Бог простит,
Он – всепрощающая сила!», —
Вновь всепрощённый согрешит.
Но умирают люди быстро,
Недовершив, недолюбив,
Уходят плохо, как артисты,
Которые играют в жизнь.
И то, что было прежде драмой
И перепутьем жизни всей,
Предстанет с грубостью изъянов,
Комедией дешёвых дней.
А тот актёр, что в главной роли,
С трагичным каменным лицом,
Найдёт себя под маской боли,
Не по сценарию – шутом.
И, что далось всего труднее,
То за чертой высоких цен,
А жизнь – пустая эпопея
Того, за что не дашь взамен.
19.03.12.
