Чего же, барин, грусть в твоём лице?
Соболья шапка на тебе, уверен, греет.
Усища, наш капрал на батарее
Носил такие на войне, в конце.
И шуба, не…Чего же, барин, грусть в твоём лице?
Соболья шапка на тебе, уверен, греет.
Усища, наш капрал на батарее
Носил такие на войне, в конце.
И шуба, не из старых, погляжу,
Ведь, не сюртук какой студента-второгодки
Который, в бедности, под брючины колготки
Поддёвывает в срамном неглижу.
И экипаж твой — две кобылы сивых
Откормленных не сеном, а овсом
С покрытым лаком деревянным колесом
И целым рядом вензелей красивых.
Чего грустишь, твоё ты благородь?
Смотрю как нервно в пол постукиваешь тростью
Аль захворал, под вечер ломит кости?
Душа болит, покой не знает плоть?
— да, заскучал я нынче, вот тебе итог:
Вино кислит, зефир уже не сладок.
Не барышень, а привокзальных бабок
Внимаю тихий, кашляющий слог.
Стою подолгу в утренних часах
И не молюсь, а внутрь тоску пускаю
Смотрю, как снегом осень золотая
Закуталась в отеческих местах.
Ты прав, мужик, не до веселья мне,
но видишь сам, целы мои сусала,
Усы торчком, как у того капрала.
А что, он не погиб на той войне?
