Пожар или лихие девяностые

1
…1
До тла сгорел очаг культуры.
Сгорел до тла – и все дела.
Без устали хлопочут куры
На пепелище средь села.
Все вездесущие бурьяны
Заполонившие вокруг,
За дело, взявшись бодро, рьяно,
Заняли пепелища круг.
Здесь изобилье удобрений,
Пока что — рост без тесноты:
Процесс приятный для растений,
Предел растеньичьей мечты.
Пронзив корнями пепелище
Совсем молоденький сорняк,
Не мог увидеть то кострище —
Рубеж житейских передряг.
Теперь и жизнь пошла другая,
Изнанкой вывернув село,
Давно родившихся пугая
Всем тем, что здесь произошло.
Недавние совсем устои
Разрушились в единый миг.
Из тех, кто Дом Культуры строил,
В живых — один и тот – старик.
За всей за этой передрягой,
Что била в бровь, а то и в глаз,
Морщины наполнялись
«влагой»
Неудержимой иной раз.
Когда же вовсе тошно было.
И сердце рвалось от тоски,
Когда душа по-волчьи выла,
Спасались пьянкой мужики.
Но не нашла душа покоя,
И нет надежды, что найдет.
Искать в безудержье запоя
Напрасно светлый путь вперед.
А потому угомонились,
Проспались все последний раз,
Махнув на все рукой решились:
Иль – никогда, или — сейчас.
Пришла пора путям-дорожкам
Направить к весям-городам
Растленные бездельем ножки,
Принадлежащих мужикам.
Без умудренности компаса
Подобно солнечным лучам
Струилась под ногами трасса,
Ведя к заветным городам.
И ничего. Живут не тужат.
Работа. Прочие дела.
Отчизне, как умеют, служат
Вдали , конечно, от села.
А на селе… Там все как прежде:
Разруха да стеной бурьян.
Живет в селе в плену надежды
Колхозный плотник дед Иван.
Он был всегда в « нейтралитете».
Все больше слушал да молчал.
Ему, что те были, что — эти;
Он ничего не потерял.
К тому же был в пенсионеры
Иван зачислен по годам.
Ни он последний, ни он первый
Попался в сети к старикам.
И вовремя. С работой туго,
А тут какой ни есть — « навар»,
Когда в напряге вся округа,
Уж лучше с теми быть, кто стар.
Пусть старость и не в радость, вроде,
Пенсионеров иной раз
Зовут « кормильцами» в народе
И уж совсем не для прикрас.
В селе работы, как ни странно,
Одна мышиная возня.
Живет на пенсию Ивана
Вся близкая его родня.
Когда придет в село порядок,
Еще никто не дал ответ.
И будет, нет ли — жить-то надо:
Иного в перспективе нет.
2
А дед Иван под настроенье
Вдруг вспомнит прошлые года,
Сметая напрочь точку зренья,
Что бедствовал народ всегда.
— Чего скрывать — не доедали,-
Подводит дед Иван черту.
Не просто было. Да страдали,
Но верили в свою мечту.
Надеялись, что очень скоро
Свободнее вздохнет народ,
И что «верховная контора»
В стране порядок наведет.
Когда же подлечили раны,
Доставшиеся от войны,
Забили громче барабаны
О процветании страны.
Пришла пора тогда сельчанам
Ремни ослабить на штанах,
А пополневшим теперь дамам
Честить нужду и в пух и прах.
В село шагнули новостройки,
За домом подымая дом!
И в клуб для жизненной настройки
Тянулась молодежь гуртом.
Культура, проникая в массы,
В умы смятение несла:
Да, что ж такое – как ненастье,
На клубе крыша потекла.
На клуб похожи были: школа,
Библиотека, магазин,
Еще — колхозная контора,
Как и объект номер один.
Таким объектом был по праву
На протяженье многих лет,
Ковавший для народа славу,
Наш всемогущий сельсовет.
Подняли все: и Дом Культуры,
Библиотеку, сельсовет
И все колхозные структуры
В обновке вывели на свет.
Осталось же совсем немного —
О том давно мечта была,-
Чтоб настоящая дорога
Дошла до самого села.
Чтоб свет принес с электростанций
В село технический прогресс.
Ведь как-никак – не голодранцы,
Чтоб с жизнью двигаться вразрез.
И,будто в сказке, все свершилось,
И даже более того:
Жизнь как по маслу, покатилась,
Познав удачи торжество.
Уже село похорошело,
И меньше стало грустных лиц.
Душа свободнее запела,
Не зная удержу границ.
И, кажется, почти дождались
Свободы, равенства и благ…
Но, видно, очень ошибались:
Все оказалось-то не так.
3
Неправильною шли дорогой
Мы, получалось, много лет.
И, если быть оценке строгой:
Нам вообще прощенья нет.
Как жили и кого любили,
Подумать если, так смешно.
Детей — и тех — не так растили,
Не с «теми» были заодно.
А уж кому мы поклонялись,
Тех надо было проклинать.
Ну что поделать — заблуждались,
И тут уж нечего пенять.
Но вот она пришла, свобода!
И людям счастье принесла,
А та « свобода» — несвобода»
Совсем неправильной была.
Менялись и гербы и флаги,
И за указом рос указ.
И упивались же! варяги
Свободой каждого из нас.
В агонии предсмертной билась
Уже огромная страна
И все дробилась и дробилась
На части мелкие она.
А за «кордон» перетекали
Богатства гибнущей страны.
От счастья руки потирали
Ее неверные сыны.
Над этой милой «заварушкой»
Смеялись все кому не лень,
Но дню с веселою пирушкой
Шагал на смену грустный день.
Возник вопрос-чего хотели?
Затем другой — к чему пришли?
Вопросы подрастали, зрели,
И лишь ответов не нашли.
Неутомимая разруха
Добралась вмиг и до села.
И не было страшнее слуха,
Чем про ее теперь дела.
Заброшенность и запустенье —
Разрухи мрачные дары.
Уже начали истребленье,
Нажитого до сей поры.
В бессилье опустились руки,
И в сердце хлынула тоска.
Ну, как! снести такие муки,
Когда по душам да с носка?!
И труженики с поля брани
Ушли под скорбный бой сердец…
Вздохнули горестно крестьяне
И выдохнули:
— Все!… Конец!…
Через каких-нибудь лет двадцать,
Конечно, если повезет,
Вновь люди станут улыбаться:
Все образуется, пройдет.
Затянутся рубцы и раны —
Следы \» великих \» перемен.
Сумеют Марьи да Иваны
Подняться заново с колен.
Но будет и страна другая,
И новый вырастет народ.
И расцветет земля родная…
Опять же, если повезет.