\»После периода меланхолии ты станешь сильнее прежнего, здоровье твое восстановится,
и природу, окружающую тебя, ты найдешь такой прекрасной, что у тебя будет только одно
желание…\»После периода меланхолии ты станешь сильнее прежнего, здоровье твое восстановится,
и природу, окружающую тебя, ты найдешь такой прекрасной, что у тебя будет только одно
желание – заниматься живописью. Полагаю, что поэзия твоя изменится в том же направлении…\»
\»Вот, например, звездное небо – вещь, которую я хотел бы попытаться написать так же,
как днем я пытаюсь написать зеленый луг в звездах одуванчиков.
Как же, однако, этого достичь, если я не решаюсь работать дома и по воображению?
Это в упрек мне и в похвалу тебе…\»
Винсент Ван Гог. Из писем Эмилю Бернару, 1888 год
\»Поле одуванчиков\», 1889 г
Не грусти, не сдавайся, Эмиль, преждевременно,
ты напишешь еще, ты еще натворишь.
У тебя, милый друг, город воображения!
Я, конечно, сейчас говорю про Париж.
Просто нужно — пешком, и тогда откровеннее
он расскажет тебе о своих авеню.
У тебя, ах, дружище, река вдохновения!
Я, естественно, Сену имею ввиду.
Ты закидывай кисти упругие, хлесткие
на глубоких местах и тяни, и тяни.
У тебя, мой Эмиль, галерея духовности!
Я, понятно, о лавке папаши Танги.
Белый холст в голове? Обсуди это с прачками.
Ну, а мне и не думай о том заявлять!
У тебя, видит Бог, нет дороги отчаянья,
потому как, Эмиль, не приедешь ты в Арль…
Посылаю тебе целый луг одуванчиков —
что могу, да и то, если очень везет
и от хрупких головок мистраль отвлекается.
Ты же в силах писать небо, полное звезд,
хоть об этом ты духом и сном только ведаешь,
без сомнений, звезду еще впишешь свою.
У тебя, драгоценный мой, перст направления…
Я, конечно, о башне сейчас говорю.
