Когда все боги и вожди подводят, остаётся только в твою мудрость веровать…
Ты-мой!
Не в смысле собственности и стяжательства, правообладания и местоимения,
Ты-мой!
Не в смысле собственности и стяжательства, правообладания и местоимения,
Просто — мой.
Самый близкий, родной, самый таинственный.
Я благодарна тебе. И стенам твоим, и жителям, и удачному повороту истории.
Приворот на меня,
Не иначе, приворот на меня и на всех въезжающих. И не в силах расстаться с тобой.
Здесь я — есть я, и люди-люди, и воздух пахнет и его мне достаточно.
И неважно все остальное. Ты слышишь? Не важно. Ты мудро смотришь на нас. Сколько всего пережил. И даже если затопят тебя, а помнишь, кого-то топили? Ты переживешь всех тех, что ведут свой счёт от Рождества Христова и ни днём раньше.
Как будто раньше не было. Или не стало.
Ну те, знаешь, которые на месте старого. Тоже скоро сломаются.
Нет нового на старом. Только старое подновленное и закрашенное.
Что будут делать, когда облупится?
А ты кашляешь дымом и сочишься растопленным солью снегом. Зимой ты особенно уязвим. Ты не можешь дышать ни мостовыми, ни улочками, ни тропами. И ты — под надежной защитой. Твои легкие зимой не обновляют.
И я иду по тебе.
Ступаю ступнями обутыми, а ты прожигаешь и делаешь босыми и понимаю: ты плоть от плоти и камень от камня.
И найду в тебе отпущение и отпускание, независимо от богов, в которых верую. Ибо там, где ты-там есть бог.
И вписала бы каждый российский город сюда, ибо там, где он-там Родина. А и где нет его, достаточно одного имени, чтобы понять: россиянка, русская. И кому — чур меня, а мне — так радостнее. Ибо с самого рождения и всегда после него, ты объединяешь народы мудростью.
Дай же и теперь нам сил.
