Как ведь дело было-то с нашим тем свиданием,
Думал, что в кино мы с ней сходим чином — чин,
А увидел юбочку — это ж наказание,
Будто в мою голову затесали клин.
Думал, что в кино мы с ней сходим чином — чин,
А увидел юбочку — это ж наказание,
Будто в мою голову затесали клин.
В городской одежде я, как пижон наряженный,
Галстук, туфли, запонки, в лацкане значок,
Ногти все пострижены, волосы приглажены,
Увидал коленочки — заглотил крючок.
А в окошко слышу я – батя твой волнуется,
Говорит, что выпорет вечером тебя,
Все духи с помадою выкинул на улицу,
За пеньком берёзовым схоронился я.
Вижу, случай выпал мне – ты ж почти согласная,
Как-то вся волнуешься, жаром обдаёшь,
Ну, а в голове моей зреет мысль ужасная —
Вдруг, общенья тесного ты не признаёшь.
Вышли за околицу, комары слетаются,
Думаю, пора уже приобнять слегка,
Да и ты загадочно как-то улыбаешься,
И сама под юбочку поползла рука.
Расстегнулась кофточка. Лифчик — нежно-розовый,
Это ж просто сумерки в голове моей,
Уложил тихонечко тебя под берёзу я,
Стали как-то тесными брюки, хоть убей!
Тесными, так тесными — пусть лежат в стороночке,
Да и мять не хочется, лёжа средь ветвей,
Говорю, снимай уже тоже ты юбчоночку,
Полежим, послушаем как журчит ручей.
Дальше помню смутно я — в голове затмение,
Помню только лютики у твоих волос,
И такое яркое, сладкое мгновение,
Как же оно вышло-то, как оно сбылось.
И ещё припомнилось, как ходил искусанный,
Комары проворные поглумились всласть,
Как с травою спутались твои косы русые,
Как домой вернулись мы, за руки держась.
