Вот еще 10 лет прокатилось.
Я вернулся в знакомый город.
Предо мною метель раскрылась,
Прячась в гуще небритых бород
Тем и лучше — никто не взглянет,
Я вернулся в знакомый город.
Предо мною метель раскрылась,
Прячась в гуще небритых бород
Тем и лучше — никто не взглянет,
Не узнает в лицо, не спросит.
Лишь зима мне ладонь протянет,
Да и та через время бросит.
Страшно пусто и глухо стало
Без гудящей все время массы.
Только слышно звонки вокзала,
Да щелчки недалекой кассы.
Мое тело в былом пространстве,
Обретет совершенство былое.
Этот город, в зимнем убранстве —
Все до боли в висках родное.
Те же окна в забитом доме,
Где теснится лишь четверть века.
Та же тень на пустом перроне,
Неизвестного человека.
Мое тело здесь вновь воскресло
Будто феникс восстал из пыли.
В этом мире вдруг стало тесно.
Вновь заглохли автомобили.
Стало тихо. И пульс пробился
Через воздух, метель и город.
Где то там, наверху растворился
И снежинкой упал за ворот.
Неприступность седой метели
Перебьет городские пробелы.
Загудят в подворотнях щели
И окрасится город белым.
И оденется город в платье,
Под венцом выйдет зиму встретить.
И сойдутся они в объятьях.
Я начну бесконечно бредить.
Я начну беспощадно верить,
Что не надо мне больше жизней,
Что весь мир все же не измерить
Только грустью по сей отчизне.
Все дороги здесь смотрят в небо.
Нам еще предстоит по ним же
Пробежать без оглядки, слепо.
И не помнить, что было ниже.
Стой февраль, все ведь интересней.
На секунду наш мир стал тесен.
На секунду наш стих стал песней.
Стало больше туманных песен.
Вечереет, пойдем пройдемся.
Забежим вдруг куда погреться.
Может там же с утра проснемся.
Нам предложат пойти одеться.
Мы уйдем по каким то тропам,
По разбитым путям окраин,
По бескрайним лесным сугробам,
Меж готичных и злых развалин.
Это место всегда под сердцем
Пригревалось все эти годы.
С тех времен, как еще младенцем
Я отсюда смотрел на воду.
Здесь еще 10 лет пронесется.
Вслед за ними наступит старость,
Что потом навсегда оборвется.
Вот и все, что тут ждать осталось…
