Он молчит. Отвечать не хочет и, наверное, так и надо.
Вечер снова луну пророчит над семью обручами ада, и спускается по канатам, и пытается торопиться. Мы собрались верховным штатом…Он молчит. Отвечать не хочет и, наверное, так и надо.
Вечер снова луну пророчит над семью обручами ада, и спускается по канатам, и пытается торопиться. Мы собрались верховным штатом и втыкаем в людей по спице, словно куклы, они танцуют и не знают, куда идут, словно ангелы мрачных фурий, словно чей-то король и шут убивают людей за деньги, потому что их деньги – всё.
Мы взбираемся вверх по стенке и посмотрим, куда несёт.
Вот наёмники, вот слепые, вот идут убивать опять. Скачут лошади, словно в мыле, и они повернули вспять, обагрили холодной кровью весь асфальт/тротуар/траву. А убийцы поводят бровью и опять убивать идут.
Он молчит, словно так и надо, пусть падут эти люди в землю.
Небо падает мелким градом, небо долго уже не дремлет, истреблять помогает куклам, и за ниточки, и наверх. Вместе с золотом-перламутром покупать нам помогут всех, кукловоды на то и люди, что бы этих безвольных бить. Правда, им же опасней будет, ведь порваться вдруг может нить и тогда эти куклы смогут на свободу пойти, назад.
Он клубится тяжелым смогом, предлагая ни Рай, ни ад, и рекламу двух мест понятных Он пихает на произвол.
Куклы движутся так невнятно….
Ну а ты выбирать изволь.
