*
*
*
Твой тишиною грустен разговор.
Красив и грустен. Словно взмах в дорогу..
Как белый снег за сдвинутостью штор,
что утром в щель сочится…*
*
*
Твой тишиною грустен разговор.
Красив и грустен. Словно взмах в дорогу..
Как белый снег за сдвинутостью штор,
что утром в щель сочится по-немногу.
я как Сатурн весь в кольцах ноября,
в недвижимость по горло опоясан.
Опознан тем, что я люблю тебя.
И тем же и бессмертен, и прекрасен.
Нет не сгорел, как пленники в печи,
и хладнокровно не стреляю, целясь…
Живой лишь тем, что где-то есть в ночи
твоей души возвышенная зрелость.
Надежда? — Нет, надежды нет давно.
Воспоминание? — Нет, и память вытер…
Скорей всего, горящее окно
пробела в нерешительности литер.
Не вылететь сквозь кое будет грех.
Скользнув в молчание, как листвою в лужи,
и навзничь опрокинуться в твой смех
и в тишину, продленную наружу.
Все можно позабыть наперекор:
и дно, и высоту, где — пал, не взяв.
Но тишины душевной разговор
и серость глаз твоих забыть нельзя.
Вот от чего дрожит, как сердца стук, —
пересекаясь, как соприкоснувшись, —
твоих присутствий безусловный звук:
в котором тишина уснувших улиц
и голоса всех в мире райских птиц,
всех бабочек вспорхнувших в одночасье
вмиг разрушают костность тех границ,
что отделяют временность от счастья.
Мне снится ветер в долгих небесах
и рук твоих движение, и пальцев
твоих прикосновение в волосах,
от коих неохота просыпаться…
Твоих молчаний долгий-долгий взгляд,
что будто тень ложится удлинняясь,
и будущего сквозь зовет назад.
Не каяться, но жить с тобою. В радость.
вс
