Лесом долгот и дряблыми тактами пауз
четки станций нанизывать на протяженье пути,
чахлый воздух вдыхать, никогда не изведавший парус,
и в прокуренный тамбур входить под…Лесом долгот и дряблыми тактами пауз
четки станций нанизывать на протяженье пути,
чахлый воздух вдыхать, никогда не изведавший парус,
и в прокуренный тамбур входить под заунывный мотив.
Только время мелькнет в однотонном окна переплете
коленкором ветвей, набегающих шумом воды;
этот джаз мне играет усталость на длинной зевоте
перебранкой колес и уже позади
пол-России лежит, в март опущены синею высью
черных изб полыньи по белесому плесу берез.
На иконной доске каждым днем золоченою кистью
пишет Март сгоряча торопливую зелень всерьез.
И ему невдомек, что куда-то еще можно мчаться,
убегать в пустоту и не чувствовать этой весны.
У больного зимой еще будет возможность проспаться
и в апреле снега словно скрытое чувство вины.
И коль уж суждено, — это бегство ниспослано свыше,
и сегодняшний день вновь заброшен куда-то вперед,
чтобы вдруг повториться, пронзительно в памяти всплывши,
когда поезд качнет,
когда поезд качнет,
когда поезд качнет…
