Резкий запах дешёвого виски,
Лампионов мерцающий ряд,
И до боли, до судорог близки
Утомлённые губы и взгляд…
Миг, другой…
и душа…Резкий запах дешёвого виски,
Лампионов мерцающий ряд,
И до боли, до судорог близки
Утомлённые губы и взгляд…
Миг, другой…
и душа – не моя ли? –
Рухнет в чёрный распахнутый шлюз,
Если та, что сидит у рояля
Вдруг завоет мучительный блюз.
Старый ниггер в засаленном фраке
Будет звуки дробить, а она
Всю себя истерзает во мраке
Ресторанного скользкого дна,
Чтобы, будто сливаясь со смогом
Над унылой шестой авеню,
Всё хрипеть и хрипеть о высоком,
О далёком, о том, что храню
В подсознании, не разумея
Ни черта на чужом языке…
…Чьи–то мутные тени, как змеи,
Изгибаются на потолке.
Но узнать никого не надейся,
Просто в память свою запиши:
Это – музыка Тома Уэйтса,
Это – сорванный голос души.
___________________
* На фотографии – Том Уэйтс!
КОТОРЫЙ ПОЁТ ПРО НАС…
Однажды поздним вечером я шёл по одной из калужских улочек, и вдруг из полуосвещённого пустынного пространства навстречу мне мелькнуло лицо одинокого прохожего, по всему принадлежащего к самому непритязательному классу – к бесприютным обитателям подвалов и помоек. «Ну и рожа!» – невольно подумал я, и память мгновенно перенесла меня на полгода назад. Ожидая вызова к врачу, я без особого интереса пролистывал какое–то глянцевое издание и вдруг остановился, выдохнув точно также: «Ну и рожа!». В тот момент имя Тома Уэйтса мне ни о чем не говорило. Я пробежал журнальную статью глазами просто из любопытства узнать, кем является обладатель столь странной физиономии. Меньше всего можно было подумать, что это артист. Скорее он походил на спившегося сантехника или изрядно помятого бомжа.
А потому было странно читать, что этот тип – сочинитель культовой музыки, киноактер, чей талант ценят Джек Николсон и Френсис Форд Коппола, певец, диски которого получили несколько премий «Грэмми» за оригинальность звучания, интеллектуал и поэт, знакомец Чарльза Буковски и Уильяма Берроуза и прочая, и прочая… В общем – «Есть много, друг Горацио, на свете, что и не снилось нашим мудрецам» припомнил я затертую шекспировскую строчку и отложил журнал, сожалея о собственной необразованности. Но герой статьи запомнился. Голова ведь, как мусорное ведро, в ней всё застревает – и нужное и никчемное.
Информация пригодилась совсем скоро. Как–то в дружеской компании зашел разговор об искусстве, всплыло знакомое имя и я «блеснул» своей осведомленностью. Дескать, слышал, как же, еще бы… Кто ж старину Тома не знает! На легкий укор совести, что врать не хорошо, я дал себе обещание при случае непременно ознакомиться с творчеством этого господина, ну хотя бы с песнями. А потому вскоре и купил случайно увиденный mp3 диск с кучей уэйтсовских альбомов, этак часов на восемь звучания. В тот вечер я занимался глубоко ненавистным делом – белил потолок на кухне, а чтобы скрасить ужас происходящего, «врубил» Уэйтса… «Вырубил» я его уже под утро совершенно ошарашенный, поняв, что встретил артиста, чья музыка полностью соответствует моему внутреннему состоянию, и что не разумея по–английски, я вполне понимаю, о чем он поёт, понимаю подсознательно, на каком-то интуитивном уровне.
Говорят, что русские и американцы абсолютно разные. Мне всегда казалось, что это не так. Где–то мы очень похожи. Не случайно ведь в России столь популярны Джек Лондон и О.Генри, а многие их герои – вполне русские по характерам.
Вот и Том Уэйтс оказался близок славянской душе, иначе чем объяснить глубокую интеграцию его в культуры стран Восточной Европы – Польши, Словакии, России, где есть артисты и целые коллективы, работающие «под Уэйтса», копируя его стиль, перепевая его песни. Вы думаете, Пётр Мамонов или Гарик Сукачев оригинальны? Ничуть не бывало. Основа их сценической манеры – совершенно «уэйтсовская». А новомодная питерская группа «Billis Band» – так та просто клонировала знаменитого американца, взяв на вооружение помимо песен и одежды, еще и устные рассказы–монологи и случайно брошенные реплики. Но копия, даже очень удачная, оригинал превзойти не может.
Да, 60–летний Уэйтс сквозь пальцы смотрит на хождение по всему миру множества трибьют–альбомов (с песнями в чужом исполнении). Зато любые попытки использовать его записи или «фирменные» голосовые интонации в рекламных целях преследует беспощадно. Несколько судебных процессов, выигранных у крупных коммерческих компаний, остудили желающих сделать гешефт на старине Томе.
Периодически ему предлагают баснословные гонорары лишь за кивок головой в сторону некой кофеварки или холодильника, – типа «эта вещь мне нравится». И неизменно встречают решительный отказ. Количество нулей на счете за услугу значения не имеет. Уэйтс вновь и вновь доказывает, что отнюдь не каждого можно купить, даже за огромные зеленые доллары.
Концерты же Уэйтса, особенно в последние годы, великая редкость. А если они и происходят, – неважно где – в Ванкувере или Варшаве, – то слетаются на них поклонники со всего мира, набивая до отказа маленькие театральные залы.
На больших площадках Уэйтс принципиально не выступает, предпочитая камерную, уютную обстановку. Уговорить его спеть на стадионе не реально, даже за фантастическую плату. Редкий, едва ли не единственный, случай в музыкальной индустрии Запада, когда артисту откровенно плевать на законы шоу–бизнеса и на весь шоу–бизнес в целом.
«Я сам себе легенда» – заявляет Уэйтс. Да уж, точнее не скажешь! С начала 70–х годов прошлого века он сочиняет байки о себе, бросая их журналистам, как конфеты обезьянам, прыгающим в клетке. Те охотно тиражируют услышанное, добавляя невесть что и из собственных фантазий. Алкоголик, наркоман, прокуривший голос до наждачной хрипоты, завсегдатай дешёвых баров, певец городских окраин, бродяга и маргинал… Кажется, этот облик (или личина) прирос к Уэйтсу намертво. А между тем он давно уж завязал с выпивкой, к наркотикам не притрагивался, да и курить бросил…
Трое детей и жена Кэтлин, с которой лет тридцать Том живет душа в душу в провинциальной обстановке частного дома в Калифорнии – вот его ближнее окружение. Все остальное – маски, маски, маски… Зачем они? Да видно, без них не выжить, не сохранить себя подлинного в мире денег, политики и всеобщего шоу.
«Хотите развлечься? Пожалуйста, господа! Только сегодня и один раз. Алкоголик, маргинал, бродяга даёт концерт на лучшей сцене города. Спешите видеть!» И ведь срабатывает! Сколько уж лет по всему миру смотрят, слушают и… влюбляются в завораживающий надрывно хрипящий баритон, словно бы ввинчивающий звуки в самую душу. Потому что настоящий Уэйтс – только в песнях. А в бесчисленных газетных и теле–интервью – нелепый, смешной и жуткий двойник, призванный запутать, отвлечь внимание… Под видом городского сумасшедшего кроется болезненно ранимый, страдающий человек.
Не случайно, репортерами замечено, – стоит задать Уэйтсу вопрос, затрагивающий что–то глубоко личное, ответ на который заставит его раскрыться, как он мгновенно «уходит в себя», становится колючим и напряженным.
А его взгляд во время общения в телестудиях… Он изящно, подчеркнуто небрежно «гонит» какую–то смешную лабуду. Ведущие сгибаются пополам от хохота, зрительный зал трясется… Уэйтс тоже вроде как улыбается. Но глаза его – холодные, отстраненные, почти презрительные. Глаза человека, знающего цену и своим словам, и тем, кому они адресованы.
Макс Ляпунов, питерский художник – а в прошлом житель Калуги – известный тем, что сделал портреты чуть ли не всех мировых рок–звёзд, лично знакомясь с ними, на мой вопрос об Уэйтсе, вздохнул и попросил не наступать на больной мозоль. Как с ним встретишься? Уэйтс ни при каких условиях не соглашается приехать в Россию, справедливо считая нашу страну все ещё советской. Но есть у него мелодия – «Русский танец» – столь российская по звучанию, надрывно–лихая и горько–бесшабашная, что просто не верится в её американское авторство. Словом, искусство границ не имеет.
Известно, что поэты мыслят образами, а сочинители песенных текстов – штампами. В этом смысле Уэйтс – настоящий поэт. Даже в приблизительном, скверном переводе тексты его песен удивляют наслоением, наплывом всевозможных образов. Да и названия альбомов впечатляют – «Сердце субботней ночи», «Псы дождя»…
Одна из крупных работ позднего периода – альбом «Alice» – иллюстрации к сказке Льюиса Кэррола. Совершенно необычное прочтение классической книги: мелодически–трогательное и в то же время жёстко–мужское.
А еще представляется мне, что Уэйтс в своем сценическом образе совершенно булгаковский персонаж, некая гремучая смесь героев «Мастера и Маргариты» – Азазелло, Коровьева и кота Бегемота. Только помните, на последних страницах романа превращаются они в мрачных, печальных всадников, несущихся во Вселенной.. Метаморфоза в духе старины Тома, один из альбомов коего так и называется – «Чёрный всадник»!
Чуть–чуть о песнях Уэйтса. Основа их – джазовая. Но это не джаз. Напор, энергетика – роковые. Но это не рок. По авторскому посылу, по внутренней нервной тональности всё это близко балладам Высоцкого. Но Уэйтс другой. У него много подражателей, но аналогов нет. Он сам по себе. В его музыке – никакой электроники, только «живые» инструменты: пианино, саксофон, контрабас, гитара, иногда – ударные, но не «забойные», а скромные, приглушенные… «Забойный» у Уэйтса голос, он – на первом плане. Он может звучать и вообще без сопровождения. И это будет интересно! Или – под стук воды, капающей из крана. И это будет интересней вдвойне! Уэйтс постоянно ищет и использует яркие, характерные звуки. Как–то перед записью в студии кто–то из музыкантов протащил по полу железный ящик. Уэйтс пришел в восторг: – Ну–ка, ещё раз, только сильней и резче. Этот скрежет мне нужен!
А ещё старина Том снимается в кино. Как правило, в крошечных ролях, но у самых элитных режиссеров. Впрочем, монстр авторского кинематографа Джим Джармуш, не пожалел для своего друга главной роли в фильме «Вне закона», а лучший свой фильм «Ночь на Земле» полностью озвучил уэйтсовской музыкой.
И всё же артист и певец Том Уэйтс вовсе не элитарен, скорее он – народен в лучшем смысле этого слова. Да, он не красавец, и уж совсем не звезда эстрады. Сколько их теперь есть, разодетых в пух и перья, напомаженных чучел с бессмысленными глазами и непомерной наглостью! Особенно на российской
сцене, где царят \»попса\» и уголовщина. Да и у них на Западе, этого мусора в избытке… Но есть и подлинные артисты. Есть Том Уэйтс, понятный без перевода.
Недавно мне рассказали такой случай. Одна бригада строила дом по частному заказу. Хозяин, чтоб не скучно было работникам, то и дело включал разную музыку. Через пару дней работяги его попросили:
– Не нужно включать что попало, включите нашего…
– Кого, это «вашего»?! – Ну, нашего, который поёт про нас…
Они имели в виду Уэйтса.
