Господь, запирая беса
в твоей черепной башне,
с пятничного похмелья
мозгами владея не шибко,
ошибку тогда допустил
роковую, страшную,
неисправимую…Господь, запирая беса
в твоей черепной башне,
с пятничного похмелья
мозгами владея не шибко,
ошибку тогда допустил
роковую, страшную,
неисправимую временем,
как большинство ошибок.
Тело земли все чаще
трясет от господней дрожи.
Ты, с каждым днем развиваясь,
его приближаешь к смерти.
Когда окончательно став
на него похожими
ножи на него заточите
ты и другие дети.
Но умереть не страшно.
Быть пустотой — неизменно.
Богу страшнее равного
себе оставлять пустым.
Богу страшнее, как солнцу
покинуть вселенную —
из подреберья выйти
и позволить тебе остыть.
После убийства с другими
ты начнешь делить звезды.
На земле станет душно,
как втесненному в череп бесу,
и все, что ты создал,
и будет тобою создано —
деградация духа
в безжизненном теле прогресса.
Делить территорию —
привычка дворовой псины.
В чем же твое отличие,
владыка тверди и моря?
Распятый тобою веровал,
что все единые —
у розы черной и белой
един плодоносный корень.
Что созданные во благо
все хорошими станут.
Но тело земли все чаще
трясет от господней дрожи —
не умереть так страшно,
страшно быть вновь обманутым.
Страшнее повторно распятым
быть тобою — хорошим.
Господь, запирая беса
в твоей черепной башне,
с пятничного похмелья
мозгами владея не шибко,
ошибку тогда допустил
роковую, страшную,
неисправимую временем,
как большинство ошибок.
