Злым фотограф Максим возвращается ночью со съемки.
Семь часов, — матерится, — убито! Они сговорились?
Почему они думают, что оживляют собою
Кирпичи и бетон, патефоны,…Злым фотограф Максим возвращается ночью со съемки.
Семь часов, — матерится, — убито! Они сговорились?
Почему они думают, что оживляют собою
Кирпичи и бетон, патефоны, обои, диваны?
Почему полумрак, почему идиотские шляпы?
Почему недострой или снова банально промзона?
Ни хрена же красотка с забором не концептуальна,
Отснимал их штук триста – и вышла одна мертвечина,
Никакого контраста – что тело, что старая рухлядь…
Злой фотограф неловко пинает консервную банку.
Озадаченно смотрит на банку и вдруг понимает,
Что уже лет пятнадцать не видел консервную банку,
А когда-то валялись, реально валялись повсюду.
А шеф-повар Тарас не находит куда бы приткнуться
После смены – и тут, во дворе, все заставили, гады,
И вообще ни на вечер приткнуться, ни завтра, в субботу.
И бессмысленны в этом контексте олени в бруснике.
Все заставили, гады, придется оставить у сквера,
А назавтра пораньше приехать и встать у подъезда.
Он выходит с пакетом оранжевым (там оленина)
И пинает консерную банку случайно и тоже
Озадаченно смотрит на банку и вдруг понимает,
Что лишь в мультиках видел, причём про несчастных животных.
Поднимает глаза и встречается взглядом с Максимом.
Тот стоит неподвижно, и сразу становится лето.
И немного нелепо: пакет с олениной, и банка,
Они молча над банкой стоят, и становится лето.
