Я слышу голоса камней.
Их речи смертным непонятны.
Ведь в переводе многократном
все смыслы кажутся темней.
Я слышу многослойный звук,
вместивший…Я слышу голоса камней.
Их речи смертным непонятны.
Ведь в переводе многократном
все смыслы кажутся темней.
Я слышу многослойный звук,
вместивший музыку эонов,
с надземным зумом обертонов
и рёвом подземельных мук.
Я слышу, как, шумами стёрт,
рокочет океан симфоний,
где вопль рождений и агоний
сливается в один аккорд.
Гул туфобрекчий сух и глух,
базальт гудит как бас пророка,
кремень бряцает в ритмах рока,
а мелос мрамора упруг.
Как флажолет, сверкает шпат
над кантиленой халцедона,
гранит чеканит ход чаконы,
и контрапункты вьёт агат.
Нерукотворный консонанс
живёт в любом из минералов,
но всей земной науки мало,
чтоб уловить его для нас.
Лишь стон ответит на удар,
лишь шорох на прикосновенье…
Поверхностное развлеченье,
игра взамен исконных чар.
Поди, спроси у скифских баб,
или у гипсовых эфебов,
какого цвета было небо
над юной Геей в облаках…
Орфей поёт в кругу камней,
и камни отвечают хором:
здесь быть фундаменту собора,
что чем незримей, тем прочней.
