Мои деревья выше моря
и выше зданий кучевых,
в их вышине не слышно горя,
им все-роднее всех родных.
О них кручинятся лишь горы-
что не на всех…Мои деревья выше моря
и выше зданий кучевых,
в их вышине не слышно горя,
им все-роднее всех родных.
О них кручинятся лишь горы-
что не на всех растут на них,
и шелестят не каждый миг,-
поскольку ветер в кронах стих,
и моря синь сквозь зелень кроет…
В моих роскошества лесах
старинный рокот птиц привычный-
что им в привычку-необычно
для уха,-словно падишах
я наслаждаюсь ролью слуха,
и слушаю их не в пол-уха,
но всею силой-крокот,трах!-
им это песня,им-не страх!-
сверчать и трескаться от звука!
И только старая Луна
восходит цветом кровавленным,-
светлеет ликом ранним летом,
попав на вышни небеса,
и полу-кругом ходит светлым,
светя на море пыли лентой,
дорОгой искры шириной,
и так приветлива со мной!-
что пью вино в лучах опенных!
Мне жалко-что не великан,-
я ростом победил бы кедров,
и по макушкам их наверно
их гладил, в кроны им шептал
о всячестве из жизни скверной
или о той-небыкновенной ,-
что не злословит, но молчит,-
и пребывая в неге ленной,
на зло моё слегка ворчит…
Мои деревья-выше всех,
всех выше…,-всех моих поступков,-
они антично-неприступны,-
они от моря так безумны-
как я от жизни,-как на грех-
что так устал от этих,тех…-
от слов невыразимо умных,
от фамильярностей безумных,-
как вид деревьев — моря сверх!
