Седой мудрец Хинг Ши знакомою тропой
Шел не спеша, на крепкий посох опираясь,
И вдруг услышал, как за тонкою стеной
Ученеки его едва не передрались.
О чем поспорили?…Седой мудрец Хинг Ши знакомою тропой
Шел не спеша, на крепкий посох опираясь,
И вдруг услышал, как за тонкою стеной
Ученеки его едва не передрались.
О чем поспорили? Хинг Ши не разобрал,
И торопливо приоткрыл входные двери.
Там, каждый споря, покраснев лицом орал,
Учитель даже поначалу не поверил,
Что дети могут так сердиться…
По камням
Постукал посох. Ребятишки замолчали,
Расселись быстро по местам, спиной к дверям,
И опустив глаза, учителя встречали.
Хинг Ши неспешно сел, качая головой,
Взглянул на спорщиков суровым долгим взором,
Провел сухой рукой по бороде седой,
И произнес:
— Скажите, в чем причина спора?
Ван Ли почтительно склонился:
— Извинить
Прошу учитель нас, мы очень виноваты.
Наш спор о том, как в человеке оценить
Изъян телесный, он для бедных и богатых
Один бывает. Знаем несколько таких,
Но вот какой страшней, какой изъян тяжелее?
Кому труднее всех живется из больных?
Мы убедить друг друга так и не сумели.
Болезни есть, но вот какой изъян
Опасней, мы ведь сами ими не болели?
Вот потому мы и подняли в школе гам,
Мы убедить учеников других хотели….
Хинг Ши ответом был немного удивлен,
Спросил:
— И что же за изъян всего страшнее?
Как поражает человеку душу он?
И от чего болеем мы всего больнее?
Ван Ли смиренно отвечал:
— Мы все с утра
Друг с другом спорим, убедительно и страстно.
Одни твердят, что Глухота и Немота,
Другие верят: — Слепота всего опасней.
Ведь так ужасен мир без песен дивных птиц,
Без шума сосен, без грозы, дождя и града,
если, если ты не видал утренних зарниц,
Цветов, деревьев и мерцанье звездопада.
А как ужасно видеть все и понимать,
Да, можно слышать все и можно все увидеть,
Но если ты не в силах это описать
Словами…
Можно эту жизнь возненавидеть!
Скажи, учитель, что страшнее? Дай ответ.
Зимы безмолвие и тишина пещеры?
Или в очах потухших черный яркий свет,
В котором нет добра, любви и даже веры?
Хинг Ши задумавшись, ответил не спеша:
— Вы были правы, только главное забыто.
Быть не должны с изъяном Совесть и Душа,
Они чисты должны быть, светлы и открыты.
В словах у вас на половину правота,
Глаза, и уши, и язык важны, я знаю,
Но если в сердце человека пустота,
Такой изъян я самым страшным называю.
— Наполовину правы?
Удивлен Ван Ли.
— А в чем вторая половина? Объясните…
— Взглянуть в себя должны ученики мои.
Я объясню вам, если вы не разглядите …
Да, страшен мир без света, страшен мрак ночной,
Но слепота души страшней подчас бывает,
Когда ты слеп не к свету, а к беде чужой,
То слепота такая душу убивает.
Когда ты глух, ты не услышишь добрых слов,
И молчаливо эта боль тебя тревожит,
Но тем страшней, кто сердцем каменным оглох,
Тем, кто в беде молящих бросив, не поможет.
И если ты не говоришь, то не беда,
Пиши в снегу зимой, в песке сыпучем летом,
Но тяжелее в черством сердце немота
К царящей подлости…
Больней намного это.
Хинг Ши умолк, ученики его молчат,
Они почтительно учителю внимали,
Они Урок Души и Боли повторят,
Чтоб никогда урок добра не забывали.
06.06.2015 год
