Красное колесо узел 2
Шестнадцатый год.
Октябрь.
Солженицыну А.И.
Я думаю духовное начало,
Понять сначало.
Потом всё это обсудить
Шестнадцатый год.
Октябрь.
Солженицыну А.И.
Я думаю духовное начало,
Понять сначало.
Потом всё это обсудить
И, что срядить.
И так продолжить его дело,
Ведь мало, что строкой вскипело.
Спектр мыслей у него не измерим –
— Вселенная, построенная им.
Везде там строчка от Христа
И сам он был, сошёл с Креста.
Немногим это лишь пропело,
Но многим накипело.
Где этот рупор,
СМИ впал в ступор.
Ничто, нигде не интересно
И многое безызвестно.
Боятся выйти из-за строчки,
Расставить даже точки.
Снуют бытовкой тут и там,
Да от Московки весь тот «хлам».
А где строка про боль и правду,
Зачем опять нас в полуправду.
Опять «престол»,
А где «наш стол».
И мыслью гол
Опять сокол.
Он храбро пищу добывает,
Старательный, детей не забывает.
Тем пресса дифирамб поет,
За это, кто-то им нальет.
А то, что кто-то мимо льет,
А если с этим, что сольёт,
То кто ж то пьёт.
Нам скажут – кисло и погано,
А почему «богам», то сдано.
Раскроют нам они объятья
И будем мы все сваты, братья.
Ох эти хватья,
Жди отьятья.
В газетке «новая зачинка»,
Но та же «тухлая начинка».
И как-то узко мыслят,
Как будто и не смыслят.
Как будто кто толкая локоток
Суёт в карман «комок».
Куда ни глянь, с подневья дань,
А взгляд раскинь, всё та же клинь.
Все пишут, как бы всё уж есть,
Раз есть нам в день чего поесть.
В Проблему воздух надувают
И в облака пускают.
А что стагнация кругом,
Так это можно говорком.
А, что решим ты тем верхом,
Тем и останешься при ком.
Нам сотни лет про Земства дышат,
Но их опять не в право слышат.
Нет даже есть название в районе
И власть как при райкоме.
Кого-то снова при Ком выбирают,
В народе вновь про то не знают.
Вновь этим, что-то выбирают
Чего-то подтирают.
Ты себялюбие не зли,
Ведь это же одни нули.
Без экономического вброса,
На дело спроса.
Законы для людей лишь воспитания,
А не природы содержания.
А впереди 16й уж год,
Мы снова ищем «брод».
И первыми идут – социализм,
За ним квасной национализм,
Абстракционизм,
Волюнтаризм,
Вот сколько этих ИЗМ.
Накинутся все сразу,
Внесут нам в мозг заразу.
А держится опять всё на «попе»
На го-су-да-ре.
А падать больно и не знатно,
И быть с тем плохо, незанятно.
Вопросов много, где ответ,
Не знаю кто поймёт, кто нет.
Пришла стагнация в страну,
Опять стоять ей на кону.
Ведь нет прогресса по делам,
Мы с этим ходим по дворам.
Да начал я с 16го года,
А не 12го «огорода».
А впереди 17й опять,
Нам что опять попять.
Опасно торговаться от «заботы»,
От Сборника истории работы.
Необходимость это, что же,
То правда, что-ли тоже.
Или какая-то потуга
Кому-то там «подруга».
А с чем разлука
И кто без стука.
Когда она на пятки наступает
А если она отступает,
То, что при этом забирает.
Как говорит, кого ругает,
Куда кого пускает, отсылает.
Что думает
И где витает.
Чего, что знает
И не знает.
Кого полюбит,
Иль разлюбит.
Как любит
И не любит.
Как ждет,
Кого зовёт,
Кого и как куда пошлёт,
Но цену лучше с целого отдать,
Чем за чуток её же дать.
Мы так уж делали не раз
И, что опять всем в «первый класс».
Без Вас нам думать над словами
Подаренные Вами.
Полемику откроем со строками
Написанными Вами.
Их много, виден сердца труд,
Глядишь ошибки отойдут.
Учиться никогда не поздно,
У Вас не ложно.
Решить проблему очень сложно,
Но с Вами и без Вас возможно.
—————————————————-
Шла непогода
И к октябрю 16 года
Стал сгусток жизни уж совсем густой.
И год хотя и был пустой,
Но не простой,
(Брусиловский настрой).
Ломались нервы. Родина кончалась,
Глазами до окопа сжалась.
Два пришлых войска на полях топтались,
Колючкой разграждались.
Окопы, блиндажи и перестрелка,
Артиллерийская бордящая пристрелка.
Она как будто понарошки,
Неощутима трошки.
Мы воевали по старинке,
С той стороны в новинке.
Снарядов много, дюймы больше,
Аэропланы во все горше,
Корректировка – бомбы, миномёты,
В траншеях пушки, огнемёты.
И дьявола проказы –
— газы.
Заклинилась позицией война,
Хоть предрешений целина.
Землю копать и тем влиять
На отношение с бедою,
Да со своею головою.
Всех разговоров, где кидала,
Да, что кидала.
Щей похлебать, одеть онучи,
Поговорить, заснуть до кучи.
И население по работе.
И развлечения,
Читать установления.
А в разговорах доходили и до бога,
Жизнь да, душа же не убога.
И ждать надел, от затеи,
Сорваться к «ядрышку в постели».
Дождя похлёсток миротворный,
На этот мир нерукотворный,
Ракета ало распахнулась,
Угасла, темнота сомкнулась.
И у кого-то жизнь заснулась
И больше не проснулась.
Живые с мокрою, в постель,
Утечки сохнут сапоги, шинель.
Взялася печка – погужела,
Жизнь хоть немного полегчела.
А в смерти тоже есть разброд –
— Причастие на каждый род.
Для мусульманина – мулла,
Для православного – пока.
А староверы,
Не занимали веры.
И уходили не простя,
Себя лишь верою крестя.
А вера это власть,
Кого над кем.
Обряд сменить, припасть,
К чему и с чем.
Чтоб поменять одну, две буквы
И жизнь загнать в «прокрусты».
Арии разделении ведь нет единства,
А «раздевания» лишь скажут свинства.
В итоге разделёнки, как ложные опёнки,
Растут на одном пне от ёлки.
И ищут бога где в привет,
Оконной сыростью ответ.
Перегонять, опростоумеешь
И под конец ополоуметь.
Чтоб козырнуть, перекувыркнуть
И напоследок отпихнуть.
Мир зло, война лишь частный случай
И ты в нем ждешь счастливый случай.
Преодолеешь зло, да со зла,
Как шкура вера и сползла.
И зло уже как и не зло
И ка бы в дружество вползло.
Тому и жертву принесло,
Себя той верою спасло.
Слов мною, дело всё худей
И всяку в правоте видней.
В разное послали лошадей,
Телегу вдрызг, все сатаней.
Кто, где добездны 2 шага,
А все ударились в бега.
Нечаевцы народа доля.
И преступления верхам,
И прегрешения низам.
И добра мысли затоптали,
Они насилием восстали.
Не слыша право и справа
Одна лишь левая распарава.
По средней линии там не пройти,
Расчета, мужества в том не найти.
Срединка от земли горизонталь
И, что не сбыто-вертикаль.
Не незабыта – по века не сбыта,
И до сих опр от нас сокрыта.
Она должна же быть с народом,
Чтобы поравняться с властью родом.
А нет, свергнуть власть,
И тем попасть самим в напасть.
И где-то взять всё управленье,
Страну в учрежденье.
Но мысли шли о благе дома
Его не получить с чего-то кома.
На произвол и интересы,
Не бесы иль повесы.
А независимость во всём
И с правдою при том.
Но власть сломили же года
И подловила суета, всё нетуда.
Заместо духа и сознания,
Шли лозунги, вознавания.
Но это не познания.
Где просвещённый человек,
Взял с легкомыслил калек.
Заместо тесного единства
Дошёл до эгоизма.
Всему виною вертикаль,
Что не пришла с горизонталь.
Уступка сделана была,
Была отдача на дела.
И шли дела, повремя не успели,
Немногие в них преуспели,
Их за три года кровью свели,
Остатки «выборкой» ЧК доели
Да там уже не столько ели,
Сколь разногласием сипели.
Беда шла с недостройки,
Столыпинской постройки.
Тот выстрел, выстрелил и в нас,
Пришёл тот час.
Революция
Ах, не любовь – замужество
И дальше – мужество.
Немного радости – война
И ходит в лазарет она.
Муж так-то был неважен,
Стал молча страшен.
как омертвел – разговорился,
А разговор и не случился.
Он нагрузил себя железом.
И сам тонул под этим весом.
неравен он своей задаче,
Мечты, проекты – без отдачи.
Зато другую половину
Жизнь вставила в картину.
Неутолённая желала
Неумолимая летала.
А жизнь была не только в ужин,
Всем выхлоп ненависти нужен.
Так немцу нож,
Еврея в дрожь,
Ну, что ж,
Ты тож, на это гож.
А по газетам ералаш,
Но голос наш.
Войной наполнен, бытиём,
Ну и конечно же «Битьём».
А в быт вошла небуденная радость,
А это в это время сладость.
А вот война, то не «амуры»
Из под солдатской, обречённой шкуры.
Не задалась, не будет пользы,
Одни поскользы.
И главное не ждать прощенья,
На крови отворения.
А вереница простаков
Войне не нужных дураков?
И, что царица не «светлица»
И не известно, что за «птица».
Узнать, понять, сказать,
Чего-то «докричать».
И может кто услышит,
Ведь кто-то нами дышит.
А по дорогам гвалт и разговоры
И в них теряются упоры.
Москва войной не снится,
Бывает не войной случится.
Но в каждый дом война стучится
И нет с заботы отступиться.
Не утолить чем голод справы,
Одни газетные отравы,
И разговоры под приправы,
И все не правы.
А ведь была же нега в каждом слове,
Сейчас всё горбится в подлове.
И «очеркист», из глуби жизни,
Взял, подал всё при смысле.
(Те черновые варианты,
Потом отметили «куранты»)
Черновики копятся долго
Потом их взглянешь, что-то звонко.
Переберёшь, перелопатишь.
И чем накатим.
Тут главное не бросить слово,
Как потеряешь, где взять ново.
И образы, как образа
И, что жара и, что гроза.
Ну вот и Питер, и родня,
Надежды с того дня.
Кадеты с сотней поручкались,
Нет не в любви этим признались.
Нельзя ругать стало царя
Патриотизмом нас даря
Всё захватить, где есть земля,
Заводы, фабрики встать у руля.
И пакостить в неспешку –
— Сухой закон в насмешку.
Казалось, что Гучков бретёр
Но он им правду «тёр».
Плохое было всё снабженье,
Потери, да без дел движенья.
А что хотели с Горемыки,
Сопенье спящего мурлыки?
А Кривошеин не готов.
И столько стеряных голов.
На поле брани полегло,
За то, что им недонесло.
Пришлось подсуетиться
В правительстве сразиться.
Обиды общества сказали,
Себя по силе показали.
Давили все и Земь и Город,
Но у царя ведь тоже норов.
Его же были назначенцы,
Сверхупоённые значенцы.
Тыл отделили от войны,
(Ну как без пуговки штаны).
Тут бюрократии таки пути,
В полгода к резолюции идти.
Не может два Правительства быть сразу,
В делах быть сглазу.
Да был подъём
И проигрыш при нём.
Сейчас тревога
А в верхах всё склока.
А уже и беженцы бегут,
Беду с собой несут.
Да от такого управленья,
Одни лишь раззоренья.
И вновь еврейский стал вопрос,
(А то кредит покажет нос).
Заместо дела управленья
Царь встал на наставленья.
Правительство хоть и ничтожно,
Но не безбожно.
Но нету в царстве главаря,
Всяк делает с себя творя.
И первый тут сам Государь,
Последний парапор – золотарь,
Уж нет единства всяк себе,
Так шло Отечество к беде.
Тем, что просило, умоляло,
Когда на фронте всё стреляло.
Был отклонён призыв разумный
На смену позыв скудоумный.
Тем отбыл на Театр событий,
Который стал Театр небытий.
Непроходимость отчуждения.
Непреодолимость разделенья.
И забастовка, был удар
За Думу – стравлен пар.
Вновь Земский съезд кричит царю Ура,
А руки просят топора.
Убрали глупость от фронтовиков
Пошли победы корпусов.
Министров нервное сопенье,
Определило всё ж движенье.
Но Кривошеин сам ушёл
Царь к обществу так не дошёл.
Прогулка, Невский весь в гулянье,
Что фронтовому не в желанье.
Он не зашел,
Пошёл за чем
И перебрали сотню тем
И сблизилися тем.
Как близнятся, как два, три слова,
А дальше больше и с пол слова.
Что снизу а, что наверху,
Уж любят всё спустить в труху,
И до последнего солдата и до последнего рубля
А надо чтоб ума палата, да и не гробить серебра.
На революцию надежда, что, что-то сделает она,
Они тут в Питере без сердца им не ясна беда
А ведь её уже объявили,
Война войне, так пояснили.
И разговоры разговоры
Из власти к власти словно воры
И на Столыпина покоры,
Дела не споры.
ОТСЕБЯТИНА
После прочтения,
Не научение,
А обсуждение,
Высказывайте мнение.
Веками успокоенный тем быт,
Был разом смыт.
А перед этим был размыт.
Шаталось сердце по полям
Где били пушки по «нулям».
И можно газы, можно всё
Как отвечать, перед кем за всё.
Кто будет отвечать,
Что замечать,
Кем намечать,
Чем отмечать.
Кому повесить Каина печать
Кого в святые намечать.
А может нет уже святых,
Заместо них возьмём иных.
Ведь опустилась планка жизни
От вечной тризни.
И стали мы тому нетерпеливы,
Собой строптивы, в себе ленивы.
Не слышим голоса души,
Она одна бредёт в глуши.
И сердце тем же умерло,
Там крови было подгорло.
Осталось тело – что хотело,
Быть чистым, голым,
Не бесполым.
И сытность призрак бытия.
Определяет твоё Я.
Себя жалеть так начинали,
Переболеть бедой мечтали.
Надолго растянулся бег
Затих разбег.
Идём как будто неспеша,
Лишь думать мыслями спеша.
Спеша по то, что вдруг убьют.
И, что додумать недадут.
А ты стал центром бытия,
От меры грусти сотия.
События идут в нахлест,
А следом думы вперехлёст.
А ты потерянный при том
И слушаешь кто скажет «дом».
И не подумаешь при том
Чем полон с тех иллюзий «дом».
И ты идёшь к нему не просто
От крови на душе короста.
Но почему-то кажется тебе,
Что ты как будто во Христе.
Ведь сзади тоже убивали
И о морали забывали.
Толкался ты в словесной брани,
Искал где грани.
Туда сюда
И в никуда.
И получилось, что подсудно,
Ты думал о стране потрудно.
И кто случился на верху,
Ты и случил с ним требуху.
И сразу как то полегчало,
А дальше по волнам качало.
Себя беря на оправданья,
Их выполнял заданья.
И начинал ты тешить душу,
Тем, что порушу, не затрушу.
Нет ты потом всё соберёшь.
Чего-то, что-то приберёшь.
С окопной грязи невылазя,
Себя тем сглазя.
Решишь идти по простоте
И отдохнуть в той немоте.
И получилось вышло что-то,
Но помыкает тобой кто-то.
Хотел ты возвернуть назад,
Но разбери где перед, а где зад.
А тут и «ветер в спину»
Он тучи разметал в «картину».
И ты уж «матери» и сыну
Плюёшся в спину.
И руки стынут, сердце давно смерзло,
Года не минут, всё отмерло.
Бег убыстряет век,
С закрытых век
Опущенных не от стыда,
А страшно – там беда.
Но ты бежишь без остановки
Скользнется мыслей по головке.
А внутрь зайти, да то неловко.
Пускай всё будет прозорливо
Есть счастье всем где несчастливо.
Там счастье скужилось цепоткой,
Покрылось поткой.
Потеть мы сметь
И тем хотеть.
А так же петь
По свисту плеть.
И ты тем слаб,
И ты вновь раб!
Рабом быть проще
Ты при борьще
А если хлеба дать потолще,
Ты сделаешь кому-то горще.
При том себя не низиш,
Что из души не слышишь
Душевный глаз тебя не строжит,
Не насторожит.
Безглас, без глаз,
А слух для сказ.
А сказки разные бывают,
В конце бывает побивают.
Но сказка сладкая проказка,
На то и сказка, что проказка.
Гадаешь где там сказка,
А где проказка.
А жизнь проказка,
Уже не сказка.
И ты как это замечаешь
Себя сбиваешь.
И тем до крови разбиваешь,
Но всё равно не понимаешь
Как отбежать не знаешь.
Чем от неё отгородиться,
А может она где сгодишься.
И соглашаешься принять
И кривь стараешься понять.
Да потому что прямо нет дороги,
Одни пороги.
С повязкой на глазах их перейти,
Без спотыканья не пройти
Ну ладно бы один, а если десять,
Где же ноги внесят.
А снять повязку не дают
Твои глаза так берегут.
А ты и рад суют же в рот
«И на десерт компот».
Взамен немного просят,
Травою лечь коль косят.
И уж метают по скардам,
Стога стоят и тут, и там.
Сергей Ильин
12 июня 2015г. г. Евпатория
8-978-120-37-21
