Хотелось мне в студенческие годы , в самые большие праздники, выпить с друзьями и подругами легкого вина, не ограничивая себя его количеством. Хотелось потому, что вино учило меня радоваться жизни, отпускать…Хотелось мне в студенческие годы , в самые большие праздники, выпить с друзьями и подругами легкого вина, не ограничивая себя его количеством. Хотелось потому, что вино учило меня радоваться жизни, отпускать тревоги, шутки. С беспечным весельем и танцевальным марафоном. Выпивая, я узнавал от других себя с лучшей, новой , не знакомой стороны. Восхищался вместе с ними своею удалью, молодецкостью, бесшабашностью и бестолковостью , всеми мочёнками и пенками. И все знали, что это будет и ждали каждый большой праздник, как счастливую возможность прожить этот день ярко, незабываемо, в полной непредсказуемости развертывания событий. Что-то сегодня будет? – думали все , кидая шапку по кругу.
какие вина не испробовали еще?
Однажды я принес в общежитие и угостил своих подруг заморским кубинским вином, — откуда-то у меня была пустая такая бутылка с обозначением страны производителя. Кажется, ее принес брат с работы из своей богемной среды. Художники часто пишут в своих натюрмортах и хлеб и лук и рыбу и вино, разумеется, и все то, что шло в тот момент на закуску в художественном и ином творчестве. Я взял самое обычное домашнее вино, немного развел акварельной краски изумрудного цвета и, подкрасив ею желтовато-бледное домашнее сделал из него Божественного цвета и само собой разумеется, аромата и вкуса , самое настоящее заморское. Все восхищались этим нежным букетом, каждый улавливал свои оттенки запахов и вкусов, тепло отзывались о Кубе, бесконечно радовались нашей дружбе с кубинцами, с этим островом свободы и счастья, земного рая. Спрашивали, нет ли у меня этого чудодейственного вина, дарующего столько радости, тепла и вкуса. Не сразу, но я им сказал, как я связан с Кубой и с кубинцами и какие краски использовались в его приготовлении в домашних условиях.
Закончилось лето, прошли на всех курсах живописные практики – пленэры. Начался новый учебный год. Сентябрь, октябрь, — без праздников. И долгожданный ноябрь, — в то время главный наш революционный праздник. Святое дело отметить и быть в радости единения и опьянения со всей страной.
Обычно мы брали легкие сухие или полусухие вина и ориентировались на вкусы и пожелания девушек. С какой рюмки меня начинало вести, теперь не помню, но как человек увлекающийся, хоть и так редко, очень хотел знать, когда кончается память и начинается беспамятство. В своем таком желании я был не одинок.
Наверное , под действием вина все дружно решили, что выпитого мало (сознательно не указываю цифру в декалитрах и миллилитрах, чтобы не услышать гул восхищения или напротив вздох разочарования) мы пели и пили. Как могли и рисовали так же, не было здесь надуманных верхних и нижних границ, Мы были романтиками и искателями приключений.
— Саш, — пропела нежным голосом Таня, — может ты сходишь в гастроном и купишь еще Алиготе или Ризлинга.
— С удовольствием , отзывался я с вежливостью и опережающей разум радостью. Разгар вечера, а пламя веселья еще не дрожит в наших глазах маленькими озорными огонечками.
-Засекайте время, говорил я , и исчезал за дверью. Но пошел я не сразу в магазин, сразу было бы не интересно.
У меня как всегда созрел грандиозный шальной план. Мне он казался самым лучшим из всех, которые могли прийти в саму светлую голову со слегка затуманенным сознанием.
Я пошел к соседке моего друга Вадима Т. , оставшегося с девчонками в общежитии. Ее звали Наташа. Она была умна и хороша собою, мы всегда мило общались. Она привлекала меня еще и тем, что умела гадать на картах и мне в ее гадании всегда выпадало счастье , любовь и удача. Но сейчас я шел к ней не гадать, не было никаких других, фривольных мыслей. Я попросил Наташу дать мне десять метров бельевой веревки и как не считать везением тот факт, что она
буквально накануне купила себе новую,- то ли сняли во дворе и не только у не, то ли сильно состарилась, да и важно ли теперь это? Поскольку я был немного пьян, и она это и почувствовала и увидела, то не
смогла отказать в моей просьбе, так как про мыло я ей не упомянул. И даже объяснил причину такой острой нужды в десяти метрах бельевой веревки. Обещал вернуть наутро в целости и сохранности. Заполучив первое , что мне требовалось для осуществления плана, я пошел в магазин, оживленно думая внутри себя дальнейший сценарий.
-Так, — с веревкой сложилось, сейчас беру два пузыря и на ближайшую стройку.
-А зачем это?- удивится читатель и я заново вместе с ним.
-А затем, — не торопите события.
Каждый день, проходя мимо этой стройки по дороге в институт, я видел лежащую недалеко от входа в огражденном периметре строительного объекта длинную металлическую лестницу метра три с лишним длинной Мне, во что бы то ни стало, нужно было ее спереть, разумеется, на время, не насовсем. С веревкой, полиэтиленовым пакетом с бутылками, я проник на охраняемую территорию, не воровато оглянулся. Сторожа было не видно,-
-Эээх, взяли! – тяжела, однако, зараза, так и придавить может,- подумал я. Но отступить я уже не мог. Я был той глупой обезьяной, которую ловят на простой прозрачный куб с маленьким отверстием, где лежат спелые и вкусные мандарины, и с которым она никогда не расстанется и будет из всех сил стремиться
извлечь добычу.
Я услышал
почти совсем рядом свисток сторожа. И это придало мне новых сил. Но не чувством страха подгоняемый, а стократ возросшим азартом, я полетел вперед, чертя лестницей прыгающий по земле след. На коке-то время мне даже удалось поймать баланс, поймать ее стремительную горизонтальность, и она, словно крылья, понесла меня дворами и домами к общежитию. Вот я и на месте, — почти трезвый , счастливый от неудавшейся погони. Не пойман, — не вор! Перевел дух, выждал еще время. Скорее всего, свистела бабуля, был бы тот чудаковатый Шурик из операции «Ы», мне бы пришлось бежать связанным своей этой веревкой за милицейским бобиком. В то раз мен крупно повезло. Сейчас подумать – дурак-дураком. А тогда считал себя – молодец — молодцом.
Лестница мне нужна была для того, чтобы попасть на крышу, а пожарная начиналась выше окон второго этажа. Приставил, и она как там и стояла!
Скинул свою тяжеленную шубу из искусственного меха, которая грела меня только при активной физической нагрузке, — сейчас в ней было жарко.
Подбадривать себя словами – Не дрейфь, Сань, лезь, — мне не было необходимости. Страха высоты не было, я вообще в этом смысле ничего не соображал. И что мороз на улице и прутья металлические каляные, и что первый снег, легший на тротуары и крыши – настоящий и с ним скользко быть вместе, а сугробы еще не успели завезти, в которые , огромные, случай чего, не смертельно падать с четвертого этажа. Полез, чудило, с веселым позвякиванием бутылок одна о другую. Надо рассчитать на какую длину опускать веревку с привязанным к ней пакетом. Примостился на самом краю крыши, смотрю вниз,- счастливый, на уменьшенные большой перспективой окна. Какое оно наше, где меня так ждут? С надеждой и верой. Я хотел подать им вино через окно, чтобы мои друзья и подруги верили не только в деда Мороза , но и в Карлсона. Стук-постук в одно окно, — не отворилось , стук-постук – в другое, — тоже. Или я луплю по стене? Кто так безжалостно путает мне карты? Повторив еще с десяток попыток, я с досадой подумал, что надо спускаться, – сейчас, немедленно и медленно, или мне грозит сделать свой спуск быстрым и стремительным. Начинали мерзнуть уши, ноги, пальцы рук, зубы приготовились отбивать дробь. Свитер ведь был мокрым от погони и на морозе плохо сох, но хорошо отбирал тепло у тела.
— Земля, — только не воскликнул я, как отважный мореплаватель после кругосветки. Ступил на нее, ощутил ее твердость, и ум стал приобретать эти качества.
А ведь тут и высоко очень и повторить трюк не возникало ни малейшего желания. Захотелось скорее в тепло, поделиться историей своих приключений, и выпить с друзьями.
— Представляете, смеялась Юлька,- вначале по стене слышится стук бутылок, по всем оконным рамам, а потом пролетает мимо Сашка с криком -Ааааааа.
Шутить-шутили, но если серьезно, то сильно перепугались за меня. Ребята наутро мне рассказывали, что они с трудом, вчетвером смогли поднять эту лестницу и отнести назад. Я им объяснил, что брал напрокат и откуда именно. А вечер продолжился. И вино возливалось вместе с радостью, и были танцы до упаду. И это было на самом деле так. Я мог танцевать и лежа, воспринимая мир в перевернутом изображении, как самый настоящий, правильный и лучший. Разве это не счастье? – перед тобой потолок, танцующие рядом с тобой ноги красивых девушек, и я внизу, исполняющий партию лебедя из « Лебединого озера». Я в тот момент был в образе Майи Плисецкой, — сам же об этом и сказал под бурные овации собравшихся на мой бенефис друзей.
Счастливые были времена , веселые. Так порой хочется сделать хоть глоток того волшебного вина юности, вдохнуть тот воздух дружеского тепла, аромат счастья и любви.
