Галина Иванова Болгария
Светлосенки, море и острилка
Морето е сърдито може би,
защото все лица, лица рисуваш.
Не стават никак щрихите за Лувър,…Галина Иванова Болгария
Светлосенки, море и острилка
Морето е сърдито може би,
защото все лица, лица рисуваш.
Не стават никак щрихите за Лувър,
но теб влекат те хорските съдби.
О, как влекат те! В мъката, в скръбта
една душа докрай се извисява.
Била е песъчинкова направа
от милиони зими и лета.
Защото има милост, сън и грях
в света на всички щури светлосенки,
макар че те са дейност трудоемка
и вдигнат са по пътя облак прах.
Морето свиква. То е тъй добро,
разбиращо, велико и сюблимно,
че е готово да възпее в химни
плътта ти от Адамово ребро.
Но няма нужда. Блесва като факт —
сезонът плажен още неоткрит е.
И значи няма капчица честитост
в това, че съмваш бяла като сняг
с един триножник, гума и молив,
дъга по цвят, тъга без цвят, острилка.
Лампада медна изгревът кандилка
и вън и в теб рисунъкът е жив.
Свет, тени, море и точилка для карандашей
Перевод с болгарского Александра Борисова
А море ведь сердитюм может быть:
Ну, что ты всё людей одних рисуешь?
Твои рисунки не покажут в Лувре,
Меня людские судьбы всё влекут.
О, как влекут! От горя и оков
Душа воспряла ныне горделиво.
Она родилась из морских песчинок,
Из миллионов прожитых годов.
И потому есть милость, сон и грех,
И в мире сумасшедших светотеней
Мы состоим из мелочи явлений,
Где путь наш переходит в звёздный прах.
Море влечёт. И это, как добро,
Его призывы широки и сильны,
Так, что готова возносить я гимны
Про плоть твою – адамово ребро.
Но нет нужды. Трепещет словно флаг
И не открыт ещё сезон купаний.
И упадёт невинность будто пламя,
На том рассвете, словно белый снег.
Мольберт твой и точилка, карандаш,
Грусть без цветов и радуги цвет вольный,
Цветок под солнцем возникает скромный —
Картина, и за что жизнь отдашь!
