АПОЛОГИЯ НЕВИННОСТИ
Н.
Мы все живём в посёлке, если что:
одни с врачом, другие на глубинах –
пока закрыта смерть в переучёт,
Н.
Мы все живём в посёлке, если что:
одни с врачом, другие на глубинах –
пока закрыта смерть в переучёт,
пока она ещё, считай, невинна,
пока лабает лето стрекоза
[ещё жирна, двоится, как краснуха],
пока ползет беременно лоза
и почве слепо протыкает брюхо,
пока во тьме начавшийся февраль
ещё всплывает в пузырях налимьих,
не понимая, что всё проиграл,
поскольку всё его нутро разлили,
в стаканы три-четыре мудака
внутри портвейна, как бы свиристели,
к которым смерть приходит (и легка,
как шарик, что запутался в сирени),
поскольку ты опять/всегда одна,
жуёшь снежки пернатые богато,
и есть в тебе такая глубина,
что кажется ты в ней невиновата,
что кажется и ангелы твои
гурьбою смотрят на тебя сквозь свист свой
и шевелят подобием руки –
немыслимо и, вероятно, быстро
распугивая местности, как рыб
что спят на дне и ловят через жабры
всё смерть твою красивую, как дверь,
плывущую внутри у дирижаблей,
скрипящую, как дерево, внутри
себя она пытаясь распрямиться,
живёт как шмель воды вдоль высоты,
и продолжает внутрь и вне двоиться,
пока я, сколотив себе коня
из мошкары и прочих бессловесных
стервоз и пьяниц, помню про тебя,
и падаю, как дождь, почти без веса.
(15/06/15)
