Это счастье во мне
шевелится, как игла,
просыпается поздним утром
и тушит свет.
Столько дней и ночей
насильно
себе врала —
шевелится, как игла,
просыпается поздним утром
и тушит свет.
Столько дней и ночей
насильно
себе врала —
получай теперь
достоверный автопортрет.
Здесь на розах роса, то сладкая,
то горчит,
птицы верят,
что мы на время на их земле.
Кто пытался
к чужому сердцу найти ключи,
тот и встанет
на пламенеющей
стороне.
Потому что
людское сердце –
не поле битв,
не игра,
кто быстрей поймёт
мимолётный взгляд.
Человек
никогда
никому
не принадлежит.
Только ждёт,
что его когда-нибудь
пригласят.
Ни тревоги, ни злости –
полная грудь тоски.
Голова
протрезвеет полностью до утра.
Я умею
на скорую руку
слагать мосты,
и вставать
в самый центр
праздничного костра.
Это позднее счастье
розы лишает рос,
приползает к ногам и
падает здесь
ничком.
Я впадаю в безсветный
огненный
анабиоз,
долгожданный
экстрасенсорный
безумный
сон.
Париж, 2015.
