Как на небесном небосклоне
Прекрасных звёзд не перечесть,
Но среди них такие есть,
Которых жизнь — как на ладони!
О них слагают часто мифы:
Прекрасных звёзд не перечесть,
Но среди них такие есть,
Которых жизнь — как на ладони!
О них слагают часто мифы:
Вот, взять бы леди Гамильтон,
Царь Петр был в неё влюблён —
Словно корабль подсел на рифы!
Но эта страсть недолго длилась,
Царь Пётр быстро охладел.
У страсти есть и свой беспредел,
Но и предел у страсти — милость!
Да и Марии Гамильтон —
Расчётливой, во всём девице,
Красавицы и светской львице —
Царю осталось бить поклон!
Как ей хотелось вновь вниманье,
Привлечь беспутного царя.
Но все затеи были зря —
Царь не желал уж с ней свиданья!
Но не такой она была:
Служа фрейлиной у царицы,
Интриги делать мастерица,
Полно мужчин с ума свела.
Но царь в любви стал не преклоненен…
Она в пылу своих затей,
Душила собственных детей.
И был тот грех царём уловлен.
За кражу золота из спальни
Екатерины — не секрет —
Прославясь этим на весь свет,
Отмыла грех в исповедальни…
И Богом прощена была…
Но Пётр не смог её простить!
Веля ей голову рубить,
Не смог с ладоней крови смыть…
Он, чувствововал вину убийцы,
Монарший гнев — хоть и закон —
Убил царь — леди Гамильтон.
А мог бы и простить девицу!
Простил же денщика Орлова —
Любовника Марии он!
Она — в грязи со всех сторон,
Денщик — под царским спрятан кровом.
Но сердце вздрогуло царя:
Когда Мария в платье белом,
Склонилась под топор несмело —
Она надеялась не зря!..
Но казни царь не отменил!
Глава невольно покатилась…
Толпа от ужаса смутилась.
А царь её вдруг — полюбил!..
Он мёртвую её простил!
И было зрелище ужасным,
Когда к её устам нечастным,
Свои он губы приложил…
