Возможно мы будем живыми,
Возможно, быть может, мертвыми.
Я с двумя ножевыми,
Ты разобьешься на Ford\’е
Кто знает, какого года
Нас настигнет…Возможно мы будем живыми,
Возможно, быть может, мертвыми.
Я с двумя ножевыми,
Ты разобьешься на Ford\’е
Кто знает, какого года
Нас настигнет эта беда.
Но я чувствую, из-за чего-то
Мы умрем с тобой одновременно.
И будем стоять бок о бок
У больших золотых дверей.
Ты оказался прозорок,
Насчет наших загробных дней.
И Он выйдет, худой и уставший,
На меня бросит хмурый взгляд,
На тебя посмотрит иначе,
И раскроет свои глаза,
Как будто вдруг артиллерия,
Убила чью-то семью.
Крикнет: «Наконец-то, скорее»
Я так тебя давно жду.»
Ты говоришь: «Я пойду.»
И уйдешь по цветному мосту.
Я на вас грустно взгляну
И закурю.
Похожу немного кругами,
Побью по дверям ногой.
Если это ворота райские,
Сервис у них никакой.
И вдруг, кто-то на плечо,
Кладет тяжелую руку.
Мне говорят: «Пойдем,
Я отведу тебя к пятому кругу.»
«Какому, простите?» — что-то мычу,
«Номер пять, расслабься, идем»
Мы бредем в темноте, я испуган
Что же такого за мной,
Что отправляют на пятый?
Да и за что там сидят?
За убийство? За скрытую правду?
Или из-за тебя?
Он мне резко:«В черный котел.
И чтобы не слышал криков.»
Я сижу в нем, как идиот,
Ко мне Дьявол подходит:
«Выпьем?»
И протягивает бокал
Холодной красной воды.
Говорит мне: «Ну, выпивай
Сразу за все грехи.»
Я задаю вопрос: «Что это?»
«Чистый ирландский виски»
«Вы что надо мной издеваетесь?
Где пламя, где черные розги?»
«Черт с ним» — отвечает и пьет,
Затем садиться ко мне в котел.
«Я почитал длинный свод
Всех твоих грязных дел.»
«У меня есть вакантное место,
В 42(Оруэлл) отдел.
Ну что ты, думаешь, справишься
Каждый день разрезать людей?»
Я отпиваю виски.
«Не против, я закурю?»
Я достаю свой Winston
И подставляю к огню
От его подхалимных глаз.
«Где контракт?»
Что-то ищет в груди: «Сейчас.
Тут и вот тут подпиши,
Прочитай внимательно акт»
Мой график:
Три вечности через две.
Зарплата идет понедельно.
Двухкомнатка в пустоте
И бесплатный талон в бассейн.
«Чем подписывать? Дай иголку.»
Он лезет еще раз в грудь.
«Ты что, прошлый век! Вот ручка,
Поставь дату тут и тут.»
И все исчезает.
Кем-то вручается мне
Трезубец, форма отдела
С цифрами на спине.
И отводят ко мне на работу,
Показывают, что к чему.
Я ступаю эшафоту
И в глаза твои я смотрю.
Ты стоишь, с перепуганным взглядом,
Встречаешь свою судьбу,
Ждешь кровавой расплаты,
За свою черноту.
Ты кричишь: «Мой друг,
Я серьезно попал в беду.
Помоги мне, мой Бог,
Приказал мне гореть в Аду!»
Я напряженно молчу.
Не знаю, что мне сказать.
Слезы исследуют щеку
И ведут за собою рать.
«Не тебе суждено страдать,
За нашу крепкую дружбу.
Это мне тут, слышишь, стоять
И подвешивать твою душу»
Я срываюсь на крик.
Пытаюсь что-то понять.
Мне кто-то шепчет: «Старик,
Пора приступать»
«Я не могу, серьезно.
Давайте меня за него.
Я готов есть острые гвозди,
И резать себя струной.»
«Это твое наказание.
Тебе наслаждаться тоской.
За все твои прегрешения
Твой Ад, и ничей другой.»
Я поднимаю тебя над землей.
Слышу твой бешеный крик
Шепчу тебе: «Прости, друг, прости».
И мне смотреть целую вечность
На этот ужасный миг.
Моя пораженная совесть
Никогда больше не замолчит.
