Минометная жуткая вьюга,
брызги железной метели,
потом по второму кругу…
осколок в кровавой постели.
И замер несчастный ребенок…
грудной…Минометная жуткая вьюга,
брызги железной метели,
потом по второму кругу…
осколок в кровавой постели.
И замер несчастный ребенок…
грудной материнский рев…
застыл он вобнимку, спросонок,
с плюшевым мишкой вдвоем.
Она отревется вдоволь,
скорбь поселив в груди,
и ополченкой… вдовой,
в ту сторону поглядит.
А тот, кто стрелял оттуда,
он даже не знает о том,
как люди здесь с битой посудой
смешались в кровавый лом.
И метит он здесь в кого-либо,
не важно за что и в кого…
сто двадцать два калибр,
что так забавляет его.
А вьюга врывается вепрем!..
В кого бъешь, скажи, браток?
В ответ, улыбаясь: по сепарам! —
отпив из бутылки глоток.
А знаешь, какой там город?
Да мне глубоко наплевать…
вот там, наверно, шороху!..
едри его, сепара, мать!
……..
Тупая мясная глыба,
со свастикой стриженный лоб,
тебе не дано: либо-либо,
а только лишь цинковый гроб.
И мушка подмазана сажей…
в тебя за ребенка, дебил,
она уже здесь не промажет…
что ты хладнокровно убил.
Ты только ходячий груз 200,
и жизнь твоя — только лишь срок…
и заслужил, по чести —
крючка спускового щелчек.
