Запад, не богохульствуй,
Не гневи ты бога,
Не играй на чувствах,
Не будь Гогом Магогом.
Неужто ты сегодня
Возомнил себя Мессией.
Не гневи ты бога,
Не играй на чувствах,
Не будь Гогом Магогом.
Неужто ты сегодня
Возомнил себя Мессией.
Знай же, что немодна,
Ныне эта миссия.
Твой степенно- мерный марш,
Не более, чем циничный фарс.
А маскарадное шествие-
Вроде репетиции
Второго Пришествия:
Чистой воды-фикция.
Твои карикатуры-
Плоды скверны и дури,
Хула на Бога и пророков,
Симптом неизлечимых,
Гнусных пороков.
Запад, не сей раздор,
Не строй злые козни,
Довольно нести вздор
И разжигать розни.
Мысли худые гони прочь.
Париж кровавый на вспомни
В Варфоломеевскую ночь:
Истории яркий пример
Разборок общин и вер.
Когда-то добрый Старый свет,
В знания проливавший свет.
Стал ты во языцех притчей,
И в словах твоих нынче
Правды мало, а то, и вовсе нет,
Коль принял сквернословие
За свободу слова;
Хотя, для вас, это не ново.
А Правда в том, что пророки-
Творца земное око,
Всеслышащий слух.
Пророки-посланники Божьи,
Наместники Его на земле.
И мы в них души не чаем,
От Адама начиная.
А Мухаммад
(мир ему и благословенье),
Последний из них.
И хватит, наверное, губы надув,
Выводить наружу спесь,
А вспомнить, как в «Мистерии –Буфф»,
Сказал однажды некий перс:
«Может конец мира близок,
А мы митингуем, ржём и орём»
Так что, давай-ка, Запад,смело
Внемли разок перса совету,
Пусть даже, здесь дело
Вовсе не в конце света.
Веселый ручей-поэтический перевод
Фармонбек Замиров
Перевод с таджикского
Мумин КАНОАТ,
Народный поэт Таджикистана,
лауреат Государственной премии СССР
ВЕСЁЛЫЙ РУЧЕЙ
Ручей весёлый — беспокойное дитя.
Из теснин вырываясь, летя,
Мчится с вершин, журча игриво,
Подобно младенцу сладкоречиво.
По кручам держа путь каменистым,
То падая, то вставая, в пене игристой,
Словно кем-то преследуемый беглец,
В объятиях Пянджа находит конец.
То, как ребёнок, услышавший матери зов,
К груди её тут же прильнуть готов.
* Пяндж-река в Таджикистане
Перевод с таджикского
Хабибулло ФАЙЗУЛЛО
У З О Р
То ли Бехзода редкий дар,
То ли китайца кисти след,
А может Мони иль Озар
Цветов чарующий букет,
Моей возлюбленной портрет
Оставили на память мне
На зимнем оконном стекле.
А с ними рядом и сердечко-
Письма треугольный пакет,
Даже голубке нашлось местечко.
Сколько же смысла, недомолвок,
Загадок, головоломок
Таит в себе вечно сия картина,
И кроссворд тут, и викторина.
Понял я позже себе в удивление:
Мороз нам рисует
ХУРОСОН
Не потому ли
люблю я Назри,
что он
в Хуросон
безумно влюблён.
В Хуросон Хайяма,
Фирдавси
В Хуросон Аттора
и Туси
В Хуросон,
однажды воспетый
“Ласковым урусом”-
поэтом,
Где он “встретив
задумчивую пери,
Так и не смог
открыть
ёё двери”.
Не потому ли
люблю я Назри,
что он
Не на шутку
в Саади влюблён
Слегка суфизмом
увлечён,
И, как великий
стихотворец,
“За простоту
нравов” борясь,
Без сомнений
и раздумья,
Коль дело коснись
поцелуя,
Не колеблясьх
ничуть,
Прекрасным
розовым
губам
Предпочтёт
белоснежную грудь!
Не потому ли
люблю я Назри,
что он,
Как чудотворный
Борбад,
Искусством чьим
был свет пленён,
Среды любой,
любого круга
Может вмиг
душою стать.
В беде не оставит
он друга,
Готов за него
горою встать-
Предкам древним
под стать.
А, может, люблю
его оттого,
Что
я
и он —
Всходы зерна
одного,
Стволов
одних
ветвление;
Густая
зелень
одних же
крон,
Их остов и
продолжение.
Не потому ли
люблю я Назри,
что он
В Хуросон
безумно влюблён.
И любовью этой
далёкой,
Выходит,
и я давно
заражён.
И с поры той
слово это
Стало как-то
близко нам
То ли обилием
солнца, света,
То ли созвучием
тем именам,
Что из поколения
в поколение
Давали мы детям
при рождении.
И не потому ли
сегодня,
Крутясь в жизни
водовороте,
Среди
многочисленной
родни,
Разбросанной
по горному
краю,
Так часто
я встречаю
Имя
Х у р о с о н и.
