Продышав лохматый иней,
я в глазок смотрю на небо,
на вмороженный полтинник —
три ржаных буханки хлеба!
Я ещё бесстрашно молод,
и в тиши…Продышав лохматый иней,
я в глазок смотрю на небо,
на вмороженный полтинник —
три ржаных буханки хлеба!
Я ещё бесстрашно молод,
и в тиши полночных бдений
не увязываю голод
с отстраненностью от денег.
Мне придется не однажды
в несомненном утвердиться:
две зияющие жажды
не желают утолиться.
Никакой богатый циник
не столкуется со мною:
у меня — всего полтинник,
называемый Луною.
