По вечерам чулан благоуханных книг
немеет тленно, ворожа страницы
и перелистывает написанный дневник
в колючем нетерпении открыться.
Искрятся и блуждают имена…По вечерам чулан благоуханных книг
немеет тленно, ворожа страницы
и перелистывает написанный дневник
в колючем нетерпении открыться.
Искрятся и блуждают имена
заложников истрепанных трагедий,
а в узел связанные времена
в углах вздыхают от наследий.
Им бы спать и спать,
ими пропыленные народы,
грядущим мальчикам лишь воевать,
им не до книг, их хобби — войны.
Перетасованная колода карт,
с оборванными судьбами потомков,
невнятного испуга от преград
и шорох с запахом обломков.
Чулан хранит как сокровенное, как месть,
года переворачивает, смакует,
включает сумерки, толчет болезнь,
и пальцем всем грозит, историю диктует.
