ГРАНИ ИСТИНЫ
(Повествование в монологах и стихах)
Но прежде ты, о Дух Святой! – ты храмам
Предпочитаешь чистые сердца, –
Наставь меня…ГРАНИ ИСТИНЫ
(Повествование в монологах и стихах)
Но прежде ты, о Дух Святой! – ты храмам
Предпочитаешь чистые сердца, –
Наставь меня всеведеньем своим!
Джон Мильтон.
«Потерянный рай»
(Продолжение)
«ПРОМЫСЕЛ БОЖИЙ» (3)
(Духовный аспект)
Для нашего греховного сознанья
Причудливо Провиденье Господне.
Вот племя старое (или народность),
Которое безверие разъело
Уже почти до полного распада,
Казалось, достигает той границы,
За чьей чертой одна лишь смерть возможна,
Одно ничто, – и вдруг, как птица Феникс,
Из пепла это общество встаёт,
Откуда-то в душе берутся силы,
И через скорые десятки лет
Народ, небесным чудом возрождённый,
Среди седых держав первостатейных
Проходит, раздвигая их плечами
И поражая мощью боевой.
Так, племена славянские, и вы
К закату неминуемо катились.
Языческой формации мораль
Укоренила в ваших дерзких душах
Почтенье только к идолам жестоким,
И то во время жертвоприношений,
Когда на ярком пламени сжигали
Детей новорождённых, жён невинных
Ещё не знающих порока жён;
Когда горящее психозом сердце
Страстей просило и просило крови.
Но жертвоприношение кончалось,
И уходили идолы во тьму.
И страх перед неведомым сменялся
Привычными славянскими страстями.
Пиры с обжорством, пьянкой и развратом
Гремели сутками в подворьях княжьих.
И вся дружина в гридне восседала,
И князь с княжной, и прибывшие гости.
И полонянки из чужих земель
Их танцами разгульными прельщали.
И задний двор, обители под стать,
Кипел с восхода солнца до заката.
Сюда свиней, овечек пригоняли,
Коров на поводу со всей округи,
В плетёных клетках обомлевших кур,
Мешки картошки на телегах ветхих,
Корзины с овощами привозили.
А надзиратели в амбарных книгах
Вели учёт крестьянским приношеньям
И говорили с важностью сердитой,
Кто сколько должен князю оставался,
Поскольку бесконечным был оброк.
Мораль язычников была вначале
Заметно мягче. Истинного Бога
Извечные законы и заветы
Еще хранились в памяти людей.
Там было: не убей, не укради,
Не обмани и вечного Творца
Не замени придуманным кумиром.
Но всё это из правил общежитья
Грехоными страстями вытеснялось.
Короче – шёл знакомый нам процесс
Подмены высшей нравственной морали
Моралью светской, лживой и удобной
Для совершения, чего душе
Угодно будет в этом грешном мире.
И вседозволенность вступила в силу.
Почти что все тогдашние князья
В своих угодьях жили, как хотели.
Безбожие слепое довело
Их души до такого состоянья,
Что братья братьев убивали; жёны,
Тех, кто убит, наложницами шли
И в без того в немалые по счёту
Гаремы победителей. Сраженья,
Пиры сменяя, яростно кипели,
Леса и долы кровью заливая.
Но в полчище языческих князей
Жестокотью чрезмерной выделялся
Владимир Новгородский. Он и жизнь
Настолько вёл развратную, что вряд ли
И в наше время можно будет полно,
С аксёновским пахабным откровеньем,
Нам показать её. Мы лишь отметим,
Что князь, имея полдесятка жён
Законных и десяток незаконных,
Гаремом обладал неимоверным
Из восьмиста иноплемённых женщин,
И каждой, как заметил летописец,
Он поровну вниманье уделял.
Но, победив соперников своих
В опасных, трудных и коварных сечах
И киевский престол отвоевав,
Он понял, что гигантскую державу
Из множества уделов враждовавших
Объединить единственно одним
Возможно – верой, но не прежней, ветхой,
Где в каждой вотчине божок особый
И почести особые ему,
А верой истинной, с Единым Богом,
С единой церковью, с обрядом общим,
В котором бы и правда и добро
На месте торжествующем стояли.
Была такая вера. Христианской
Её иноплеменцы называли.
И князь великий шлёт в Константинополь
Своё посольство, чтобы разузнали
Подробно об учении Христа.
Послы другие веры изучали,
Но князь великий киевский Христову
Закономерно выбрал. Было в ней
Всё то, что в жизни нынче не хватало –
Любовь к собратьям, честность, справедливость,
И перед Богом равенство, и власть
Не ради славы и обогащенья,
А ради честного служенья людям,
Державе, справедливости и Богу.
И князь Владимир Русь крестил. И Русь
За год, за два как будто подменили.
Дворец открылся люду. Шли крестьяне
Кто с жалобой, кто с просьбой. Приказал
Великий князь учёт поставить в сёлах
О нуждах неотложных. И пошли
От княжеских амбаров и сусеков
Гружёные подводы по глубинкам.
И в гридне место стольное нашлось
Для добрых молодцев незнаменитых.
(Припомним, как былина отразила
Пир кивский в честь Муромца Ильи).
Охотно принимали христианство
Селенья русские. И всё ж не все
Князья поместные прощались с верой
Языческой. То там, то здесь остались
Кумиры прошлых лет. Не все крестились
Князья Руси и княжеская челядь.
Не слушались неверы иерарха.
И Князь Владимир нравственную власть
Своей усилил. С иерархом вместе
В языческое приезжал поместье
И говорил при встрече с князем: «Хочешь
Мне другом быть – крестись без промедленья.
А хочешь быть врагом… Подумай прежде,
О том, как я с врагами поступаю».
И поначалу нехотя князья
Крестились, церкви строли, сжигали
И разрушали идолов. Но вскоре
В язычников вселялся Божий Дух,
И, прошлой, скорбной жизни не в пример,
Дела легко и радостно вершились.
И грянул пир на киевской землей,
И князь Владимир кубок золотой
С вином шипучим над гостями поднял:
«За нашу христианскую державу
Пью, братия мои! За нашу дружбу,
Которую водой не разольёшь.
За то, что, уважая нашу силу,
Нам шлют подарки Чехия и Польша,
И Швеция с Германией, и с Волги
Надолго усмирённые булгары!»
И гридня отвечала звоном чаш.
21.05.15 г.,
Вознесение Господне
ВРЕМЕНИ ВСЁ МЕНЬШЕ ОСТАЁТСЯ…
В начале сотворил Бог небо и землю.
Быт. 1, 1
Времени всё меньше остаётся.
Только дни, чтоб Господу служить.
Но причина, нет да и найдётся,
Чтобы дело Божье отложить.
Только и помыслишь сам с собою:
Ну, запарка снова, что же, пусть.
Сразу, только сделаю земное,
За дела небесные возьмусь.
Но пойдут заботы друг за дружкой,
И замкнётся суетливый круг,
И пробьёшь завалы только пушкой,
Да и то, наверное, не вдруг.
И припомнишь разве только к ночи,
Что опять от Бога отошёл.
Что еще на день твой путь короче.
И лишь горечь дух твой приобрёл.
Эту лень в себе давно я знаю.
Духа лень – иначе не назвать.
Неужели даже здесь, у края,
С этою бедой не совладать?
Неужели даже и при вере –
Что духовной жизнью вечность жить,
Буду я служить земной химере
И потом уж Господу служить?
Мы привыкли – наша жизнь для хлеба,
Но и всё-таки при всём при том
Надо, чтоб в начале было небо,
А земля греховная потом.
Господи! Ну дай мне этой воли,
Завершая свой неверный путь,
Изменить свои привычки, что ли,
Самого себя перевернуть.
Чтобы в день святого испытанья,
Что сверкнёт, как летняя гроза,
Не горел я страхом наказанья,
А легко смотрел Тебе в глаза.
16.11.11 г.,
Мчч. Апексима епископа,
Иосифа пресвитера
и Аифала диакона
