№ 226
Я потерял в заброшенном саду
Свой медный крестик, выточенный мною.
Его уже я больше не найду,
Ведь не ищу, отдав его покою.
Я потерял в заброшенном саду
Свой медный крестик, выточенный мною.
Его уже я больше не найду,
Ведь не ищу, отдав его покою.
Ведь лишняя мне тяжесть не нужна,
Мне без того хватает тяготений.
В заброшенном саду уже весна,
Которая не принесла цветений.
И слышно, как шагает дровосек,
Как греет его руку топорище,
Для старых груш он ; чёрный человек,
В котором воплощается кострище.
А для меня он просто старичок,
Которого я знаю от рожденья…
Запел печально песенку сверчок,
Плодящую туманами забвенья.
В которых я так много потерял,
Рассыпав бисер не пред тем, кем надо,
Которому так сильно доверял.
Доверие моё ; моя преграда,
Одна из самых болезных преград,
Которая весь мир мне преграждает.
Не верить никому я был бы рад,
Да только так, я знаю, не бывает.
Но веру в человеческих существ,
Я сам себе, так как могу, прощаю.
Расправив крылья, прыгну в пропасть детств,
Планируя в полёте, помечтаю
О том, как просто всё и всем прощать
Не так, как здесь, в пропитом мире взрослых.
Как радостно обиды укрощать,
Не возжелав в себе возмездий пошлых,
Иначе можно душу повредить…
Но это лишь мечтанья, что поделать,
Один лишь Бог способен всех простить,
Хотя не факт, что будет это делать.
И, вот, решаюсь снова всё начать,
Пытаясь позабыть про переделки,
И новою пластинкой прозвучать,
Поставив в ноль закрученные стрелки.
И заново пройти пройдённый путь.
Но что-то мне подсказывает дельно,
Что ничего уже мне не вернуть,
А всё, чего хочу я, запредельно.
Бредовыми хожденьями во тьме
Я только лишь сомненья воскрешаю.
Всё то, что не затворено во мне
В придуманную сферу затворяю.
И, как всегда, иначе остальных,
В себе я вспоминаю веру в Бога,
Когда не осуждаю я других,
Когда меня те осуждают строго.
За то, что медный крестик потерял
В заброшенном саду в году далёком,
Когда себя я в сферу затворял,
Теряясь гуманоидным пороком.
