Уходят дни.
Всё как обычно.
Рассвет с закатом —
В бегунки.
Всё в это Лето
На «Отлично»!
И петухи кричали
Всё как обычно.
Рассвет с закатом —
В бегунки.
Всё в это Лето
На «Отлично»!
И петухи кричали
Зычно!
Скулили
В выводке щенки.
С расветом солнце обнажало
Свой жёлторозовый бочок
Как будто в мир глядел зрачок.
Светила, Пристально и шало.
Да так, что полночь прошивало.
И та, без задних ног бежала
Задвинув ставень на крючок.
Рассвет
Встряхнувшись спозаранку,
Входил в законные права.
К Луне приставил он стремянку,
Примяла та в лесу полянку,
Где из земли росла
Трава.
И тот час Лучники рассвета
Помчались, шпоря скакунов.
Трубя восторги чарам лета,
Как и положено поэтам,
Без галунов
И без чинов.
В тот час
Из пагубной теснины
Где испокон
Лежала гать
Из — под изморенной Лесины
Повылезала из трясины
Кладь комариная
Как рать.
И ну, в болотах тех
Сновать,
Стремясь в лесной укрыться чаще.
А позже,
В платьицах изящных
Не травяных, а настоящих,
В пуху гусином, но с шипами
Сомкнувшись стройными боками
Полезли гусеницы в лес.
Толкал их в зад болотный бес.
Под грязным пологом хитина.
Царь всех народов комариных
(О нём особая статья.)
Рога. Копыто как ладья.
На вид, страшенная детина!
А гусеничка, так невинна!
Ну, как девица без греха,
Что рифмой смотрит из стиха,
На ней платок из креолина
Иголка с ниткой для шитья.
Над каждой куколкой корона.
В знак покровительства небес.
Иголка с ниткой ткут попону.
Запечатлев в ней Лизу Монну —
Прекрасный образ бытия!
Где чудеса, там нет вопросов.
Где есть вопросы – нет чудес.
Не заплетайте девы косы!
Пусть отражаются в них росы
Если б художником был я,
То рисовал вас как икону
Чтоб люди видели красу.
Без неоправданных шаблонов
И трафаретов для литья.
Великолепные узоры.
Я б Вам на крыльях создавал
Чтоб
Останавливались взоры.
Чтоб
Прекращались разговоры,
О парадоксах бытия.
Природа —
Тоже мастерская.
Но жаль, что в ней
Один
Творец.
В трёх лицах:
Дух.
Он же Отец.
В нём Слава Отрока
Мирская.
И серафимов белых стая
Несущих, Господа венец.
Пусть три лица!
А Мир — един.
В трёх лицах:
Жизнь земли и неба.
Как Сын. Как Внук
Под кровлей Деда
И тот, кто в небе
Господин.
Пусть тот,
Кто дожил до седин,
Есть Божий Дар.
Личинка Света.
Ведь и она в рассвет одета
А свет для нас как палантин.
Личинка
Выйдя из одежд.
Вся расцвела палитрой красок.
От буроватой массы рясок
До планетарных
Аква средств.
Она в обличье махаона
Раскрыв два шёлковых крыла
Поднялась аж под купола,
К колоколам для перезвона.
Где надлежало в било бить
Касаясь каждой медной туши.
И благовония дарить
Чтобы врагов добром мирить.
Вливая сладость Мира в уши.
Как эта бабочка сильна!
Как слепок середины лета.
Её любили два поэта
Испить, желая страсть до дна.
Они всю ночь писали оды
Мечтая только об одном:
Чтоб небеса раскрыли своды
Чтоб принял Бог Природы роды
Чтоб взмыл на крыльях
Махаон.
Так и случилось.
Утром ранним
Вспорхнула бабочка в рассвет.
Всё выше, выше, небо манит.
Поэты пишут свой сонет.
Здесь столько писаных красавиц,
На каждой платье часу в тон.
Расцвечен звёздами хитон
А из болотных свежих матриц
Взлетает новый легион.
Ещё ничто не предвещало,
Что разразиться может дождь.
Но уже пала с веток гроздь
Листвы,
Что бурю предвещала.
Предвестник бури, ветер,
Выл.
И нагнетал по крыши страху.
Глас трубный рокотом поплыл
И он людьми услышан был,
Кто понял,
Тот не сделал маху.
И грянул
Гром.
Гроза пришла.
И понеслись вдоль улиц стоки.
Князь на коне.
Сам синеокий,
Дружина следом.
Нет числа!
Зигзаги молний, что кресала,
Жгли небо праведным огнём
Красавец рыцарь.
Всё при нём.
Цыганка правду нагадала
Когда приметила его.
Всё получается легко
У князя.
Сабля ли, орало
Всегда ему подчинены.
Когда бы, не было войны,
Тогда б душа спокойно спала.
А так, война,
Под блеск кресала.
За князем рать за ратью шли
Они на Родину пришли
К воротам замкового вала.
Навстречу двинулись вассалы,
Поклоны бить,
Язык чесать,
Молить о дружбе, что до гроба
Да дань с народа вытрясать.
Да челобитные писать
Да за соседом следить в оба.
Могуч и славен был тот князь.
Щитом из белого металла
Рука грудину прикрывала
С плеча спускалась перевязь.
Не дай-то Бог под меч попасть,
Тряхнувши буйной головою.
Взмахнёт сей рыцарь булавою
И упадёт обидчик в грязь.
Таков был этот странный гость.
На нём серебряные латы.
Рубаха с ворота шла вкось.
И как на свете повелось
К родным, он следовал, пенатам.
За ним гурьбою шли солдаты
Туда, где с берега реки,
Был виден замок за стеною.
Где б он мог встретиться с женою,
Но Бог не дал ему жены.
Нам жёны Господом даны.
Так век ведётся под Луною.
И в этом нет его вины.
А час спустя гудели трубы.
Встречая утренний рассвет.
Князь целовал невесту в губы
Он был ей суженый и любый:
На ней сошёлся клином свет.
На что отважилась красотка?
Уж не лазутчица ль она?
Но робкий взгляд смотрел так кротко.
На вкус слюна её солодка,
И так стройна её спина.
И так белы её ланиты
Что княжий взгляд слепят собою.
За ней красавицы толпою
Поют и водят хоровод.
Им рукоплещет весь народ.
И светит солнце как софиты.
Луна и звёзды. Их орбиты
Пустынны днём, но поутру
Они ещё ведут игру
Толкая солнышко к зениту.
Бояре праздные сидят.
На князя гордого глядят.
Они –
Есть главный козырь свиты.
Пирует князь. Что там походы!
Что битвы?
Страны и враги.
Что зря упущенные годы!
И через Альпы переходы,
Пустое всё.
Всё не с руки.
Всё глупость:
Ноющие раны.
Усталость.
Смертная тоска.
Праща
И камень у виска.
Индусы и левиафаны.
И знойной Африки песок.
И песни чёрных каннибалов.
Как не питай их, всё им мало.
Там, сколько рыцарей пропало!
Текла их кровь как с вишен сок.
Прошло то время.
День вчерашний
Ушёл с утра в небытие.
Налито в чаши питие
Напиток крепости домашней.
И говорливые чины
За здравие тосты произносят.
И на невесту глазом косят:
«На бриллиант мол, нет цены».
К ней князь протягивает руки.
Она к нему с любовью льнёт.
Однако пальчики как лёд.
Но поцелуй зато, как мёд
Нет,
Не умрёшь с такой со скуки.
Пусть гусляры по струнам бьют.
Пусть голосисто хор клокочет.
Пусть зависть всех соседей точит,
И звонко девицы поют.
Князь свадьбу пышную справляет.
Выводит он невесту в круг.
Ковёр огромный словно луг,
Ему Восток напоминает.
Где красота всегда в цене.
Где храбрость рыцаря в почёте.
Где даже стрелы на учёте
А человек учтён вдвойне.
За счастьем можно бегать век.
Оно почти недостижимо.
Бывает так, что
гнёт режима
Иной за счастье и сочтёт.
И то. Зачем рабам свобода?
И крова нет. И пищи нет.
А в рабстве — сыт, умыт, одет.
Почти свободный человек
И за спиной бойцов дружина.
И лишний выпадает грош.
Рабом
В свободу
Не войдёшь.
Да и зачем рабам вершина
Чужих несбывшихся надежд?
Свобода – это в сердце брешь.
А рабство – пышная перина.
Она баюкает.
Ты спишь.
И видишь сны о кущах Рая.
Туда ворота открывают
Лишь генетическим рабам.
Прикрой рукою только срам
Входи!
От счастья замирая.
Так думал князь,
Жену лаская.
Он был заботлив как отец.
Жена пошла с ним под венец
Она любила князя зная,
Что скоро час любви пройдёт.
Наступят будни и до срока
Дружина князя в два потока,
Пойдёт соседушек стращать.
Чужие жизни сокращать
Ведь смерть врагов,
Героев
Множит.
Потом на плаху всех положит,
Не за успех,
А для потех.
Истоки рек в горниле сводов.
Война как лист под ветра рёв.
Она — насилие народов.
Она вербует холуёв.
Растут как снежный ком доходы.
И Слава тут и шквал наград.
Войне один мужик не рад,
Нет, не зовут его в походы.
Он не приучен к грабежам,
И в холке, конь ярмом натружен.
Не витязь он.
С копьём не дружен.
И не откроет он Сезам.
Таков крестьянский труд и путь.
И сила есть, да впала грудь.
Всегда в поношенной сермяге.
Кто позавидует трудяге?
В чём и заложена судьба.
А князя вновь зовёт труба!
Дружина в сёдла громоздится.
От княжьих взоров прячут лица
Домашние.
Слепых юнцов,
На смерть пошлют как храбрецов!
А поле брани кровь питает.
Кто счастьем смерть не посчитает?
И рад бы жить, да жизнь в подрез.
Что Бог подаст – отнимет бес.
Пройти не каждый сможет путь
От лучника до воеводы.
Пусть гордость распирает грудь.
Кого в расход…
кому доходы…
А князю кесаря почёт.
Погибших не берут в расчёт.
Их души
В космосе летают.
В раю их яблоки питают.
Кому как выпадает жить.
Жить – значит кесарю служить.
И служат чинно, благородно.
Потом становится дородна
Жена.
Меняют на другую,
Известно дело – молодую.
Потом
Стрела в литую грудь.
Вот и окончен бренный путь.
А князю устные сказания.
И летописца скрип пера.
Любовь и новые свидания
Ту разлюбил,
А та стара.
И романтические бредни
Под рокот струн, церковный хор.
И неумеренные сплетни.
О том, что делалось намедни,
И что творится до сих пор.
Живут легенды очень долго.
Бывает — канут, не сыскать.
Успеет кто-то записать..,
И вот уж найдена иголка
В стогу.
А стог велик как храм.
И в нём сенцо лежит сухое,
Вот время кануло лихое
Когда дерзил и дрался Хам.
Теперь народ опять послушен.
Он верит в то, что князь им нужен.
И молит князя о жене.
О том, чтоб выбрал молодицу
И чтоб обязан был жениться.
И народить себе сынков.
Когда взошедши под альков,
Он клятвой верности обяжет
Жену
И с этим
Спать с ней ляжет.
Бояре вслед чете глядят.
Девица ведомо чужая.
Глаза как лёд.
Но обожает
Невесту князь.
А князь суров.
С ним спорить вряд ли кто готов.
Ему улыбки гости дарят.
Попробуй вякни!
Вмиг по харе
Схлопочешь, властною рукой.
Уж князь, поверьте им такой.
Тиха невеста как прохлада.
Бела лицом как новый снег.
Поднята бровь как эстакада.
И чернь иконного оклада
Как драгоценный оберег.
А как легка ножная поступь?
Как трепет крыльев стрекозы.
Она не маленького роста,
Но и сравняться с ней не просто
А взгляд?
Как проблески грозы.
Вздымают грудь бутоны лилий.
Спина – достойная резца.
Осанка выдержана в стиле
Изгибов царского ларца.
Покаты плечи. Руки – крылья.
Вот-вот взлетит. Махнёт крылом
Ворвётся ветер в царский дом,
А с ним лихая комарилья
И ну,
Под сводами звенеть
Пугать гостей и шаромыжек.
Срывать замки с литых задвижек
И песни свадебные петь.
А за сплошной стеною схрон.
Там драгоценного металла
Когда б, родня не сплоховала
Лежало б, может пару тонн.
Да только войны зачастили
И золотые покатили
К меняле в кованый сундук.
В момент сошло богатство с рук.
Но князя то не огорчило.
Война лишь ношу облегчила.
Избавив всех от праздных мук.
«Любовь должна быть легче тени.
Любовь как паводок весенний
Сметает грязь и пыль с дорог
Любовью правит только Бог.
К чему излишние богатства?
Я за любовь отдам полцарства
И за издержки не взыщу.
В любви я жизни смысл ищу».
Стоят столы уже с дарами.
И музыканты за хорами
Смычками тянут полонез
К восторгу старых баронесс.
И князь,
Обняв свою подругу,
Прижав протянутую руку
Ногой выводит кренделя,
Чуть усмехаясь и шаля.
Любовь ей вечером суля.
Закат уже не за горами.
Дрожит слегка свечное пламя.
Уж время к полночи.
В тени.
По стенам мечутся огни.
Зудят комарики с искусом:
«Мол, выбрал князь жену со вкусом.
Её крыло как горный склон…-
Тут колокольный вдарил звон.
И в тот же мин свершилось чудо.
Упало жемчугов с полпуда.
Невеста шею обнажив
Крылами стены сокрушив
Взлетела к небу в тучеперье.
И как гласит уже поверье
Свалилась с неба вглубь болот.
Сомкнулся с лесом небосвод.
Трясина тайну засосала
И тайну в летопись вписала.
А князь, почти сойдя с ума
Лишившись разума и сна
Носился с год ещё по свету.
Потом в саван переодетый
Лёг в гроб, как требовал канон.
И умер, приняв явь за сон.
Но год прошёл и в месяц оный
Взлетели к солнцу махаоны
И среди бабочек одна
Была с кольцом. Она жена
Того кто ждал и не дождался.
Она, над холмиком кружась
Звала. Просила, встань же князь!
Но встать он даже не пытался.
Тогда и мне не нужно жить!
Что над болотами кружить?
Жизнь коротка.
Что ждать мне ночи?
И махаон
Взмахнув крылом
Поднялся к солнечному свету…
Сгорело сердце у поэта.
И лишь поплыл по ветру стон.
И я закончу песню эту
На грустной ноте:
Наши страсти
Бывает, рвут любовь на части
А ведь Любовь.
одна для у нас.
Она как в Храме Божий Глас.
Она – восторженный зов плоти.
Жаль
Чаще на автопилоте.
И потому минует нас.
Её ждёшь век.
А любишь час.
