Высоцкий и ДКБФ

Жаркий июль 1980 года в Эстонии. ДКБФ (Дважды Краснознамённый Балтийский флот). Водолазный дивизион в заливе Хара-Лахт близ посёлка Суурпеа готовится к очередной встрече Дня ВМФ. Пятница 25-го и суббота…Жаркий июль 1980 года в Эстонии. ДКБФ (Дважды Краснознамённый Балтийский флот). Водолазный дивизион в заливе Хара-Лахт близ посёлка Суурпеа готовится к очередной встрече Дня ВМФ. Пятница 25-го и суббота 26-го перед воскресным праздничным днём 27 июля. На кораблях проводятся большие приборки; на территории воинского подразделения подкрашивается Матросский клуб, тщательно прибираются причальная стенка и плавпричал. Громогласный, около двухметровый комдив, хлёсткий в ругани, как штормовая волна, в эти дни до самого вечера на дивизионе; он глазаст, придирчив, вездесущ и на приборки и работы выкуривает из кубриков и шхер даже неприкасаемых годков (старослужащих матросов).
Это мой последний — третий — День Флота на срочной матросской службе. «Трубить» остаётся чуть больше «ста дней» — не до приказа, а до ДМБ (демобилизации)! В Москве вовсю идут 22-е Олимпийские игры и по телевизору обильно транслируют спортивные соревнования.
Вечером 25-го из эстонского колхоза возвращаются с уборки картофеля наши дивизионные морячки. Это ежегодная шефская помощь воинской части гражданским поставщикам овощей. Мой друг-годочек Олег Фурманов, с кем не виделись уже дней пять (целая вечность!), врывается в кубрик и вместо приветствия восклицает:
— Серёга, Высоцкий умер! Наши радисты по «Голосу Америки» сегодня услышали» …
Высоцкий!.. Стоит ли говорить, чтО он значил для людей советской эпохи! И для нас, служивых, 20-летних парней, нередко переделывающих его песни на свой, флотский лад…
Как и положено уважающим себя старослужащим, ко Дню Флота у нас было припасено запретное спиртное. Хранил его я, собственноручно зарыв несколько бутылок вина в песок пожарного ящика на баке РБ (рейдовый буксир). Ошеломлённый скорбным известием, затмившим радость от приезда лучшего друга, я ринулся к тайнику, достал 750-граммовую бутылку портвейна («огнетушитель»). Молодых сослуживцев мы выдворили из кубрика и откупорили портвейн. И выпили – за помин души Поэта… А потом пели под мою гитару песни Высоцкого – все, какие знали. И делились вином и скорбью уже с другими нашими годочками на других кораблях и катерах: вечером на дивизионе офицеров и мичманов почти не оставалось, и личный состав чувствовал себя относительно своевольно…
… 35 лет прошло с того бурного, незабываемого времени: последние месяцы нашей трёхлетней службы, Олимпиада в Москве (а мы – ОЛИМПИЙСКИЕ дэмэбэшники-дембеля!), парусная регата в Таллинне, как морское крыло Олимпийских Игр, и на фоне всего этого — смерть Высоцкого-буревестника, о которой мы узнали на окраине великой державы едва ли не первыми…
Время состарило нас, мы давно пережили 42-летний возраст поэта, поседели и, согласно законам бытия, стали отставать от молодых. Мы, но не он. Время отодвигает назад нас, а Высоцкого — на все эти 35 лет — оно продвинуло вперёд. И будет продвигать в будущее всё дальше и дальше, ибо, как сказал другой великий русский поэт, большое видится на расстоянье…
24.07.2015