О, Вы богословы и проповедники и сектанты,
И производители ритуалов и обрядов,
Вы пропустили историю Иисуса,
И оставили это нам, художникам, детей горя, чтобы знать…О, Вы богословы и проповедники и сектанты,
И производители ритуалов и обрядов,
Вы пропустили историю Иисуса,
И оставили это нам, художникам, детей горя, чтобы знать это.
Поскольку Илиада — только история гнева Ахиллеса.
И Одиссея только история блуждания Улисса —
Но эта история Иисуса — прогноз и символ,
Воплощение и эпопея
Из каждой души, в основном, каждой души гения.
Сначала скромное рождение; тогда молодежь двенадцати лет,
Как Моцарт, награждённый владельцами.
Видение судьбы в тех случаях, исчезновения и подготовки.
Возвращение, обладателем, и восторженные слова молодёжи.
Их стороной сомнение в отце и матери и братьях,
И деревни, которая знала его происхождение.
Тогда — преследование, — потому что общество опасается
Души гения, почти всегда.
И это поворачивает: сладкую песню- на кислую, любовь — на ненависть.
Предатель в твоём окружении! Всегда предатель!
Ваш собственный сон, в то время как
Вы смотрите — задача, является Вашей.
Чаша! Испуганный, что это должно быть, удивление,
Просьба, что это может пройти.
Темнота души в полночь сомнения,
И смерть.
Тогда Кудесник — производитель мифов;
И Интерсессор (Ходатай) — посмертной известности,
И обожание — обстоятельство механическое.
84. Heine La Salle
Oh, you theologians and preachers and sectarians,
And makers of rituals and creeds,
You have missed the story of Jesus,
And left it to us, the artists, children of sorrow to know it.
For the Iliad is nothing but the story of Achilles wrath.
And the Odyssey nothing but the story of the wanderings of
Ulysses —
But this story of Jesus is the forecast and symbol,
The epitome and epic
Of every soul, chiefly of every genius soul.
First the humble birth; then the youth of twelve,
Like Mozart conferring with the masters.
The vision of destiny then, the disappearance and preparation.
The return, a master, and the raptured words of youth.
By their side the doubt of father and mother and brethren,
And the village that knew his origin.
Then persecution, because society fears
Always the genius soul.
And that turns the sweet song sour, turns love to hate.
The betrayer among your own! Always the betrayer!
Your own sleep while you watch — the task is yours.
The cup! Terrified that it must be, wondering,
Praying that it may pass.
Darkness of the soul in the midnight of doubt,
And death.
Then Wonder, the maker of myths;
And the Intercessor, posthumous-fame,
And adoration, a thing of rote.
*
(Новый Спун-Ривер)
