Рассветало. Бог лениво
потянулся, чай глотнул,
погрустил над райской книгой,
поворчал на херувима
и, приблизившись к окну,
постоял и улыбнулся,
потянулся, чай глотнул,
погрустил над райской книгой,
поворчал на херувима
и, приблизившись к окну,
постоял и улыбнулся,
посмотрев опять на время…
А в окошке том земля —
солнышко, народ проснулся.
Кто — зевнул, а кто — оттяпал
контормарочку в эдем…
В свет из дыма и огня
вышел к богу вещий дьявол.
Чуть пощурился на солнце,
поглядел в его оконце,
проклиная свой удел.
Вмазал стопку вискаря,
закурил, присел на камень,
затянув сильней мешок,
и подумал: может, зря
я тогда за облаками
так доверился ему.
Кто-то ж должен быть за тьму,
что еще была до света…
Ладно, чё уж там, — пойду,
может кто-то из поэтов
повстречается в аду.
А на что тебе писаки? —
молвил бог ему с балкона, —
пусть очистятся бедняги,
до тебя ли им сейчас.
Ты один тут вне закона
бродишь в вечном междумирье.
Исчерпал кредит доверья
развращенный их парнас.
Разбрелись спесивой лавой,
богохульствуют и пьют…
Чё т, ты, странный, — слышь, лукавый,
может что опять затеял?
Ну, старик, ты чё — ваще…
Сил уж нет — то там, то тут
всё скитаюсь бобылём.
Хилый из меня затейник.
Хоть меня то не стращай,
видишь — всё чин-чинарём.
Может, все-таки, оставишь —
ну хотя бы пару душ
у себя. Невмоготу
груз такой, небось — исправишь
чьи-нибудь да — и поймешь.
Исключительно в аду
место тем, что ты сегодня
прихватил из кабинетов,
где базарят про войну,
и выносят приговоры…
Ладно — парочку поэтов
можешь гнать из преисподней, —
пусть покурят у забора,
подождут, авось — приму.
Ладно, — бросил мрачный дьявол, —
только передай своим —
я сегодня поприбавил
работенки им привычной,
вот им списочек в эдем
на недельку — пусть колдуют.
Сам рассудишь всех полично
и подушно отберешь.
На земле еще воюют,
да и празднуют неплохо,
так же прячутся за ложь,
и надеются на бога,
пропадая ни за грош.
Бог ответил, — жаль, конечно,
сами всё должны понять.
Мы лишь можем дать надежды
на людскую благодать.
Пусть по вечерам кадильным
почитают мне молитв…
Ну и что в них, ты ж — всесильный,
Может, хватит этих битв
за пустое неучастье
в этом всём твоей любви.
Иль она в своих прогнозах
слишком выборочна к ним?
Что ж, ты, тычешь мне занозой.
Вот ступай и намекни
там — своим, пусть посудачат
И кого-нибудь назначат
добрым демоном войны.
Ладно, старче,
Нефиг клянчить
у тебя для них любви…
Кто-то позже,
кто-то раньше,
кто — в цветах, а кто в крови…
Просто чаще начал слышать —
\»где, ты — боже?!\»
Ладно, сами разберемся.
Заходи — помянем тех,
за кого ты так просил.
Так и мы с тобой сопьемся,
помянуть, хотя — не грех
всех,
кто там когда-то жил.
Погрустили о народе.
Дьявол влил — на посошок.
Будем, старче, — поздно, вроде,
поспешу… на огонёк.
Слышь, лукавый, ну, ты… это —
не сердись на старика.
Залетай — перетолкуем,
эт полезно нам обоим.
Я… читал того поэта,
пусть живет себе — пока.
Вечерело. Рассветало.
Свет над тьмой закаты плавил,
вис с последних этажей.
За стеной земного бала
так и жили — бог и дьявол
в вечных спорах — о душе.
= 2015 =
