Теперь приступим к самому «крамольному» деянию пушкинского героя – к «убийству друга». Но на подступах надо еще посмотреть и на то, как проходят его тяжкие дни, ведь тяжело не только Татьяне, но и Евгению.
«Глушь», как это названо в романе, окружает Героя. Он томится, и не только скукой. Но герой и тут герой: «Со сна садится в ванну сО льдом»(!) – однако каково для аристократа-то?! (гл.4,стрф.44). Потом сам с собой играет на бильярде и ждет Ленского, который должен привезти новости о Лариных.
\»Друг» Ленский является, и «друзья» садятся «выпить и закусить». Потом автор опять уходит в отступления, и только к 48-й строфе приводит разговор собеседников.
«Ну, что соседки? Что Татьяна
Что Ольга резвая твоя?» —
спрашивает наконец Онегин.
Ленский отвечает:
— Налей еще мне полстакана…
Довольно милый (!)… Вся семья
Здорова; кланяться велели.
Ах, милый, (!) как похорошели
У Ольги плечи, что за грудь!
Что за душа!
Кто про что, как говорится, а Ленский и про Таню забыл. Впрочем,
пеняет Онегину, что тот к Лариным «и носу не покажет»…
Да вот … какой же я болван!
Ты к ним на той неделе зван. –
(стф.49)
«Я?» — Да, Татьяны именины
В субботу. Оленька и мать
Велели звать, и нет причины
Тебе на зов не приезжать (!!)
Ну, конечно, для Ленского тут все ясно: звали – будь! Обидищь!
Однако Онегину не радостно:
«Но куча будет там народу
И всякого такого сброду…»
Но каков язык-то, граждане! Будто вчера написано!
(Замечу, что я не выносил таких сборищ настолько, что на свадьбы никакие не хаживал, если даже и упорно звали.. И понятно, что я целиком с Онегиным).
Однако Ленский не просто искушает – нет, он коварно лжет. (И в этом уже начало его конца: не шуткУй … с таким Человеком!)
— И, никого, уверен я!
Кто будет там? своя семья.
Поедем, сделай одолженье!
Ну, что ж? — «Согласен» — Как ты мил! –
При сих словах он осушил
Стакан, соседке приношенье.
Потом разговорился вновь
Про Ольгу…
Стрф. 50
Он весел был. Чрез две недели
Назначен был счастливый срок,
И тайна брачные постели
И сладостной любви венок
Его восторгов ожидали …
Стрф. 51
Он был любим… по крайней мере
Так думал он, и был счстлИв….
… Как пьяный путник на ночлеге.
Очень характерный конец главы! Это не сходится с той арией Ленского, которая так часто чарует публику, тем более если ее исполняет некто как-то сравнимый с Собиновым или Лемешевым. «Народ» уже в курсе будущего и прикладывает к очам платочки, зачастую забыв сам роман и его нюансы. А нюансы таковы, что Автор «подает знаки» читателю: романтически упоенный собой и «Оленькой», Ленский ничего не видит и не слышит, как глухарь на току. А посему и не «услышит» конечного для него выстрела.
Глава пятая нам всем знакома по школе, в которой мы учили наизусть дивные строки о зиме «в тот год», о крестьянине, который, «торжествуя, На дровнях обновляет путь», о дворовом мальчике и «жучке» в роли пассажира его салазок. (стрф.
1 и 2). Пушкин здесь уже «полный реалист», разрушитель канонов сентименталистов и романтиков, поэтому оговаривается (стрф.3):
Но, может быть, такого рода
Картины вас не привлекут:
Всё это низкая (!) природа;
Изящного не много тут… (!!)
И следом «самоуничижительно» адресует читательниц и читателей к истым Поэтам, кои как на подбор романтики, и прежде всего – к «истинной поэзии» Баратынского (чей светлый облик во многом послужил ему прообразом для создания образа Ленского), певца «финляндки молодой». (Но об этом, видимо, придется говорить подробно – если Всевышний мне позволит)
Вот потому-то тема продолжена в стрф.4:
Татьяна (русская душою,
Сама не зная, почему)
С ее холодною красою
Любила русскую зиму,
На солнце иней в день морозный,
И сани, и порою поздной
Сиянья розовых снегов,
И мглу крещенских вечеров.
А более всего в эти вечера ее тоже занимали гадания на жениха, ибо она «верила преданьям простонародной старины». Вот и ответ на это «не зная, почему» — она истинная НАРОДНАЯ героиня, что уже и подчеркнуто Белинским (и мною, «выше»)
Далее следует несостоявшееся гадание, которое заменил диковинный сон с чертовщиной и Медведем, схватившим ее и принесшим ее в колдовской шалаш, где все, указывая на нее, кричат: «моё! моё!»
Появляется Онегин и оказывается главным в шайке. А тут входят Ленский с Ольгой … и дело кончается тем, что злодей Онегин хватает нож и убивает Ленского.
Право, Автор от намеков переходит к прямым предвещениям: «Каин» убьет «невинного Авеля».
Таковы-то пророчества в канун именин!
