Пола холод, мягкость стен, ржавчина на крыше.
Словно я попала в плен, а меня не ищут.
Что это, на мне ремни, привязали к койке?
Вон в углу вот там огни всё резвятся только.
Словно я попала в плен, а меня не ищут.
Что это, на мне ремни, привязали к койке?
Вон в углу вот там огни всё резвятся только.
Медсестричка, а, родная, погоди с уколом,
Мне не нужно и не надо галоперидола.
Почему вы все молчите, я что, умираю?
Кто-нибудь, эй, помогите, прошу, умоляю!
Кто-то перепутал что-то, точно, всё так было,
Всего назад две минуты я посуду мыла.
Отчего же, почему я сейчас здесь с вами,
Я всего лишь говорила тихо с голосами?
Отворите хоть окошко, с ветром поболтаю,
Ой, в глазах темно немножко ,и я улетаю…
Открываю веки тяжко, та же всё картина:
Отблеск из металла пряжки, доза клозапина.
Не палата, а тюрьма: на окне решётка,
Крики, вопли из двора, ну и обстановка.
Я не верю, это сон мне кошмарный снится,
Поскорей открыть бы двери и отсюда смыться.
Но врачи диагноз страшный хмуро объявили,
С госпожой шизофренией скромно обручили.
Санитары, доктора объясняют внятно,
Говорят, что я больна, всё с вами понятно.
Ну а я, а я боюсь, я здорова, честно,
Изо всех сил к дверям рвусь, мне же здесь не место.
А они не понимают, думают, припадок,
Вроде бы, меня спасают, исходя с догадок.
Валиум и трифтазин внутривенно колют,
Эглонил и карбидин капельницей вводят.
Остаётся только ждать, когда буду дома,
Но они все говорят, что это надолго.
Слёзы катятся ручьём, и смешно до боли,
А мы думаем втроём – нет печальней доли.
Да, нас много : она, я, и вот та девица,
У которой два крыла и четыре ли;ца.
Только ей тут хорошо, мирно и спокойно,
Она вертит сапожок и поёт довольно.
Кажется, схожу с ума, ну и пусть так будет,
Я такая не одна ,меня не осудят!
