Иногда я прищуриваю глаза блаженно
Утром, когда солнце ласкает забвенно
Мою щиколотку, что выглянула нечаянно из-под одеяла.
Совсем недавно я бы осмеяла
Те…Иногда я прищуриваю глаза блаженно
Утром, когда солнце ласкает забвенно
Мою щиколотку, что выглянула нечаянно из-под одеяла.
Совсем недавно я бы осмеяла
Те мысли, что в подобном исступленьи рождаются,
В них ныряют, об них ударяются…
Я вдруг подумала, что я чья-то жена.
Эту мысль отхлебнула немного и еще немного, вроде пьяна.
И кусок простыни в пальцах, стиснутый крепко,
Я уже завязываю галстуком, цепко
Обвивая подлокотник руками вместо мужских плеч.
А еще мне жутко хочется печь
У плиты что-нибудь в фартуке, наигрывая босанову
Ложками по кастрюлям, танцуя на босу ногу.
А еще! Еще я хочу его ждать темными вечерами,
Просто я жду его обычно годами,
А потом я буду томиться лишь пару часов,
Благодаря бога каждой клеточкой тела за белизну облаков,
За лазурь небес, которой я глупо не замечала…
Я буду молится…чуть слышно, прерывисто, не сначала,
Без этой расчетливой логики, без хронологии, с каким-то надрывом,
Он разрывается гортанным, трагичным, чисто женским позывом
Просто обнять. Глупо. А в сущности сколь мало,
Чтобы огромного мира в секунду не стало,
И тогда открывается головокоужительная, сладкая вечность,
Рядом в платьице забытая кружит беспечность…
Я вдруг подумала, что я чья-то жена.
